«Ганс! — промелькнуло в моей голове. — Только он и Грегори знали, где моя комната. Только он мог пробраться незаметно, притаиться и ждать меня! Ну, старый мошенник! Чтоб тебе пусто было!»

***

Не знаю, как этот пройдоха сумел вытащить меня из дома.

Как он прошел до выхода, да так, что никто не проснулся, не услышал возни. Да только он прошел.

Несколько минут, и меня затащили в маленькую и очень тесную карету, и свалили словно куль с тряпьем, на сидение.

— Ганс! Мошенник и плут! — яростно выкрикнула я. Почему-то страха не было, а вот ярость так и накатывала. И глаза он мне завязал, а рот – нет… — Да как ты посмел! Предатель! Я верила тебе! Я тебя за приличного человека держала! Думала, ты по-отечески ко мне относишься, с участием! А ты… ты… живодер!

Свистнул хлыст, карета тронулась. И я поняла, что меня увозят в лес, к тому негодяю, что жаждет моей крови.

Притом каретой правит кто-то другой, не Ганс. Ганс сидит со мной и удерживает мои руки, чтоб я не сдернула с глаз повязку. Еще и двое их!

— Расплодилось разбойников, что крыс! — яростно выкрикнула я. Но ответа мне не было.

Какая смешная предосторожность! Я же знаю, что в живых они меня оставлять не собираются! К чему скрывать дорогу?!

Если б не эта повязка, я б уже была в другом месте… Как он догадался, что нужно лишить меня зрения?! Или ему просто в глаза мне стыдно смотреть?!

Карета мчалась, подпрыгивая на корнях деревьев. Ганс сидел со мной рядом, притиснув меня так, что я и пальцем двинуть не могла. Старый немощный дровосек, значит?! Да в нем силы больше, чем в тяжеловозе!

Я возилась и ругалась, стараясь избавиться от его хватки и сдвинуть повязку хоть чуть-чуть. Но он не позволял мне этого сделать.

— Сволочь! Подлец! Негодяй! — вопила я, лупя его. Но он перехватывал мои руки и унимал мой гнев.

Я даже не заметила, как карета остановилась.

Я кричала и кричала, брыкаясь и борясь за свою жизнь, стараясь хоть немного сдвинуть повязку. Хоть одним глазком глянуть на белый свет, увидеть знакомые символы и удрать!

— Привез?! — услышала я восторженный вскрик.

— Как вы и хотели, сударь, — был дан сдержанный ответ.

Простуженный голос был так похож на голос Ганса, что я замерла, прекратив на миг брыкаться.

Если там Ганс, то со мной рядом кто?!

— Мерзавцы! —выдохнула я. — Вы за это поплатитесь!..

В этот мир дверца кареты распахнулась, и ветер рванул мою одежду. Мои ало-черные шелка; и негодяй, остающийся для меня невидимым, мерзко расхохотался.

— Я же говорил! — торжествуя прокричал он. — Я же говорил, что она Ходит! Видишь, как разоделась?! Не у нас же она эти тряпки купила?! А ну, иди сюда, птичка!

Я слышала, как он рванул ко мне.

Слышала, как он приближается.

Как стучат каблуки его обуви по лесной дороге.

Как он сопит, злобно и радостно, протягивая ко мне руки.

— Нет-нет-нет! — заверещала я в ужасе, упираясь, что есть сил, чтоб мерзавцы меня не выкинули из кареты. — Не трогайте меня!

Мне показалось, что одна его рука уже цапнула меня за полу платья, стараясь вытащить наружу.

— Иди-ка сюда, птичка!

Только вдруг тот, кто сидел со мной, затаившись в тени, вдруг рывком придвинул меня к себе, и я услышала, как зловеще прошелестел меч.

Так шепчет металл, жаждущий испить крови.

Мои руки уже никто не держал. Да, похоже, я уже сыграла свою роль, роль приманки.

Поэтому, когда все-таки сорвала с глаз повязку, я успела увидеть, как человек в одежде Ганса легко выпрыгнул наружу, из кареты, отчего та вся заходила ходуном.

А его меч красен от крови, стекающей с лезвия на черную осеннюю листву.

А у его ног, обутых в грязные и разбитые сапоги, бьется, словно рыба, вытащенная на берег, раненный человек, весь закутанный в богатый плащ, отороченный мехом.

— Привет, — весело и миролюбиво произнес «Ганс», махну рукой. И, к ужасу своему, я заметила, что в его кулаке зажата отсеченная кисть, все еще пытающаяся пошевелить пальцами. — Как давно я ждал этой встречи.

Рукой с зажатым в ней мечом, тыльной стороной ладони, «Ганс» столкнул со своей головы шляпу, а вместе с ней и белые седые волосы. И его собственные, черные и блестящие, рассыпались по плечам.

— Эван?! — только и смогла выдохнуть я. Но он, кажется, не расслышал меня, занятый своим пленником.

— Давай-ка посмотрим, кто у нас тут, — меж там произнес Эван.

Он ловко перекинул отсеченную руку негодяя своему напарнику, тоже одетому в костюм, здорово похожий на обычное одеяние Ганса, и шагнул к преступнику.

Кончиком меча он подцепил странную картонную маску на лице своего пленника, и я шумно ахнула.

— Лендлорд!

Кто б мог подумать!

Местный землевладелец, чинный и богатый господин!

Впрочем, и догадаться тоже можно было. Он первый узнал о том, что я интересуюсь его землей. Он наверняка велел Гансу приглядывать за мной, что я там собираюсь делать. Ждал, когда ж я раскрою ему секрет Рома…

— Хитрый, демон, — прохрипел лендлорд, еле ворочаясь на земле и хрипя от боли.

Одним точным ударом Эван отсек его руку, лишил его магического кольца. И потому теперь тот удрать не мог.

— Демон тут только ты, — заметил Эван, поднимая меч и нацеливая его в грудь хрипящему толстяку. — Молись. Твой последний час пробил.

— Давай так, — затараторил лендлорд, сжимая кровоточащую кисть. — Я заплачу! Я вам обоим заплачу, и девку не трону, даже не гляну в ее строну! А вы скажете