реке Вилие, в трех верстах от русских обозов.

Три недели русские и польско-литовские войска простояли друг против друга. Первым начал враждебные действия Павел Сапега. Его конница перехватила на походе небольшой русский отряд, двигавшийся в Вильно, и не пустила его к городу.

Юрий Долгоруков проявил большую выдержку, ничем не ответив на этот враждебный выпад, – переговоры в Вильно между русскими и польскими послами все еще продолжались.

Наконец, 9 октября 1658 г. переговоры были прерваны, и через два дня русское войско преподнесло гетманам жестокий урок.

Сражение, которое произошло 11 октября 1658 г., было хорошо задумано и умело проведено, что, безусловно, свидетельствует о полководческом искусстве Юрия Долгорукова.

Военные станы гетманов разделяли несколько верст, и это давало возможность разгромить их поодиночке. Неосмотрительностью противника воевода Долгоруков воспользовался в полной мере. Напротив лагеря Павла Сапеги он поставил сильный заслон – своего «товарища» Волынского с пехотными полками «для сбережения приходу гетмана Павла Сапеги». Гетманское войско так и не смогло принять участие в сражении, фланг и тыл русских был надежно прикрыт. Следовало позаботиться и о безопасности самого Вильно: гетман Сапега мог воспользоваться тем, что главные силы Долгорукова будут связаны боем с Гонсевским, и напасть на город. Чтобы этого не произошло, князь выделил сильный отряд под командованием своего «товарища» Сукина для прикрытия Вильно. Сукину предстояло крепко «стоять» со своими людьми «за обозом», чтобы неприятель «не учинил никакова дурна виленским слободам и обозу».

Расставив полки, Долгоруков с главными силами двинулся к селу Верки, где расположился Гонсевский. Гетман вывел в «поле» кавалерию и атаковал русских. Началась жестокая сеча, которая долго не приносила успеха ни той, ни другой стороне. Но поляки нигде не сумели прорвать русского строя. Если начинала отступать дворянская конница, на пути гусарских хоругвей стеной вставали солдатские полки, встречая врагов непрерывной пальбой из мушкетов и длинными пиками. Сражение принимало затяжной характер. Переломить ход его могли только свежие силы, а они у воеводы Долгорукова были. Он оставил в резерве два отборных московских стрелецких полка, дождался, пока кавалерийские атаки Гонсевского начнут выдыхаться, и двинул московских стрельцов в бой. Воинство Гонсевского не выдержало неожиданного удара свежих стрелецких полков и побежало. Началось преследование.

«А ратных людей его, гетмана Гонсевского, полку побили наголову, – доносил воевода Долгоруков о Москву. – И твои ратные люди его, гетмана Гонсевского, ратных людей секли на 15 верстах».

В руки победителей попал весь гетманский обоз, множество «полковников» и «ратных людей», знамена, пушки. И, что произвело особое впечатление на поляков, в плену оказался сам гетман Гонсевский!

Гетман Павел Сапега покинул свой укрепленный лагерь и начал поспешно отходить по направлению к Неману по Новогрудской дороге. Можно упрекнуть Юрия Долгорукова, что он не организовал преследования, но, вероятно, этот упрек был бы несправедлив. Сражение с Гонсевским оказалось затяжным и кровопролитным, еще для одной военной операции (а преследовать войско Сапеги, еще не побывавшее в бою, с «малыми людьми» было безрассудно!) у Долгорукова просто не было сил. Главного он достиг: польско-литовские войска отброшены от Вильно, город в безопасности. Видимо, так и расценили сложившуюся обстановку в Москве. В Вильно оставили сильный русский гарнизон, а самого Юрия Долгорукова уже 19 октября отозвали в Смоленск. Другое направление теперь беспокоило русское командование: часть казачьих полковников примкнула к изменнику Ивану Выговскому. Они захватили Старый Быхов, Мстиславль, Рославль.

Но громкая победа Юрия Алексеевича Долгорукова над гетманом Гонсевским имела продолжение – уже в Москве, куда воевода возвратился 27 декабря 1658 г. Ему были оказаны высшие почести. За городом его встречал «государев стольник» с «милостивым словом», и в тот же день был прием у царя Алексея Михайловича.

В дворцовых разрядах сохранилась такая запись:

«Декабря в 27 день были у государя у руки: боярин и воевода Юрья Алексеевич Долгоруково да стольник Михаил Семенов сын Волынской, а пришли с его государевы службы, побили гетмана польного Винцентия Карвина-Гонсевского, подскарбея Великого княжества Литовского, и самого гетмана Гонсевского взяли, и полковников и ротмистров и стольников королевских поймали, и бунчук гетманов взяли и обоз весь взяли.

Того же дни привели к Москве гетмана Гонсевского, полковников, и ротмистров, и стольников королевских, и языки многие, что взял боярин и воевода князь Юрий Алексеевич Долгоруково с товарищи. А гетмана Гонсевского вели Москвою пешего…»

За победу над Гонсевским воеводе были пожалованы: шуба бархатная золотая, кубок, сто рублей «придачи к окладу» и в вечное владение село Писцово с деревнями в Костромском уезде. В феврале 1659 г. Юрий Долгоруков впервые был записан в дворцовых разрядах в списке бояр, удостоенных чести быть у царского стола, первым, на месте отсутствовавшего Алексея Никитича Трубецкого, тем самым сравнявшись с ним «честью».

И, наверное, это было справедливо. Эти воеводы одержали самые громкие и значительные победы войны – на речке Шкловке над Радзивиллом и у села Верки над Гонсевским, победы, которые и определили успех всей кампании 1654 и 1658 гг. Царю было за что «жаловать» лучших своих воевод!

В 1659 г., весной, Юрий Долгоруков «сидел» вместе с думным дворянином Иваном Баклановским «в Пушкарском приказе». Излишне напоминать, каким важным был этот пост во время войны. Но недолго пробыл воевода в Москве. Летом ему снова предстояла «полковая служба», на этот раз – на южной границе.

А обстановка на юге становилась угрожающей. Осенью 1658 г. гетман Иван Выговской заключил Гадячский договор о передаче Украины под власть Польши. Король обещал прислать ему десять тысяч наемных солдат. Выговской договорился также о совместных военных действиях с крымским ханом. Почти стотысячное казацко-крымское войско подошло к Киеву. Целый день под городом шло ожесточенное сражение. Воевода Шереметев это сражение выиграл, казаки и крымские татары бежали, бросив сорок восемь знамен и двадцать пушек. Но гетман и его союзник крымский хан продолжали угрожать южной границе России. Казачьи «полковники», сторонники Выговского, удерживали Рославль, Мстиславль, Старый Быхов, Чаусы и другие города. Центр войны явно перемещался на юг. Потребовался опытный воевода, способный возглавить все военные операции на южном рубеже и разобраться в «украинских делах». Таким воеводой мог быть только Алексей Никитич Трубецкой.

Летом и осенью Трубецкой находился в Москве. По записям дворцовых разрядов, 6 июля, при приеме в царском дворце грузинского царя Таймураза, «в третьей встрече, вышед из Грановитой палаты в сенях у дверей, боярин князь Алексей Никитич Трубецкой», затем в Золотой палате он сидел вместе с двумя царями «в большом столе». Ему же было указано грузинского царя «потчивать у него на дворе». Фактически Трубецкой возглавил переговоры с грузинским посольством.

Тогда же Трубецкой вынужден был принять