А затем фаерщик понял, что оказался перед кирпичным зданием школы, и внутри словно сработал невидимый рычаг, одним щелчком полностью переключивший его на совсем другую тему. Фьор четко, во всех деталях вспомнил свой прошлый приезд сюда. До Верходновска он никогда не выходил за пределы цирка, но в тот раз его выманил странный зов, источник которого он так и не нашел – и который больше ни разу не слышал. Но в тот день ему казалось, что зов шел именно из этого самого здания, из школы, в которой училась Крис. И не то чтобы Фьор так уж много думал над этим, но для себя он решил, что зов, должно быть, исходил от нее. Пусть даже Крис тогда еще не знала ни про фамильяров, ни про цирк, а значит, не могла осознанно призывать кого угодно, но странная связь, которая, как выяснилось, соединила их общим страшным прошлым, – она была всегда. Она вполне могла породить тот зов.

Но – для чего? Что должен был сделать Фьор? Забрать Крис в цирк? Каким образом, ведь люди попадали в цирк, только будучи вытесненными фамильярами? Или же он должен был довершить то, что было начато в прошлом? Но как это возможно? Он бы все равно не стал вот так ни с того ни с сего убивать незнакомого человека… И «незнакомый» тут вообще не имеет отношения к делу. Если только… если только зов исходил вовсе не от Крис, а от того, кто так хотел ее смерти! От того странного голоса, который несколько раз являлся ему, сначала на сеансе у Графини, а потом в созданном им огне. «Ты должен ее остановить прежде, чем будет слишком поздно, – вспомнил Фьор слова. – Ты знаешь, что надо делать. Ты уже сделал это однажды. Но тогда ты опоздал. Ты сможешь сделать это и сейчас». Неизвестный голос убеждал его убить Крис. Значит, он знал об их общем прошлом, знал, что тот, другой Фьор сжег на костре ту, другую Крис. И ему была очень нужна смерть Крис нынешней.

«Вот чем мне следовало заняться! – запоздало сообразил Фьор. – Вместо бесцельных шатаний по улицам можно было попытаться выяснить, кто же хочет убить Крис и использовать меня как орудие для этого. Ну и выяснить, за что он так сильно ненавидит Крис, тоже не помешало бы».

Мысль была хороша, она ставила цель и намечала конечный пункт плана. И только одна с ней была проблема – Фьор не представлял, с какой стороны взяться за поиски. Устроить еще один сеанс не получится, Графини с ними больше нет. Развести огонь, выпустить его из-под контроля и попробовать снова войти в состояние транса? Но нет никаких гарантий, что его неизвестный собеседник, образно говоря, явится на разговор. Нет, конечно, можно попробовать, хотя шансы невелики…

Впрочем, даже небольшой шанс лучше полного отсутствия шанса. И не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать прямо сейчас.

«Да я прямо ходячий цитатник банальностей», – усмехнулся Фьор. И все же в банальностях было свое неоспоримое зерно истины, которое обычно не замечаешь именно потому, что так приелись слова, в которые они облечены. Например, ничто не мешало ему устроить эксперимент прямо сейчас; сегодняшняя ночь ничуть не хуже завтрашнего дня. Возможно, даже лучше, ведь сейчас он не в цирке, а значит, нет риска случайно его поджечь. К тому же сегодня – цирколуние; кто знает, какие еще у него побочные эффекты? Может, оно делает циркачей сильнее и могущественнее, чем в обычные дни?

За школьным стадионом Фьор заметил какую-то заброшенную стройку… а может, это была вполне себе активная стройка, просто незавершенная. Забравшись внутрь, Фьор выбрал пространство, которое когда-то, вероятно, станет комнатой – ну, или могло бы стать, – и щелчком вызвал огонь. Язычок пламени послушно появился в пальцах.

Так, и что дальше? Фьор пристально всматривался в огонь, ожидая того же «погружения», что и прежде, но оно не происходило. Сменив тактику, он стал сосредоточенно думать о том, что хочет выйти на связь с неизвестным «абонентом», – и тоже без результата. Попробовал новый подход и начал вспоминать, как звучал тот зов и какие он при этом испытывал ощущения.

Когда ни одна из попыток не дала результата, Фьор предположил, что, возможно, ему не хватает огня, язычка в пальцах мало. Благо вокруг хватало строительных лесов. Через пару минут огонь полыхал со всех сторон. Если связь с запредельным и впрямь зависела от размера огня, то сейчас Фьор должен был с легкостью «дозвониться» до самой преисподней.

Фаерщик так усердно всматривался в огонь, что вскоре у него заболели глаза. Он часто заморгал, пытаясь снять напряжение, а когда снова уставился в глубину сияющего пламени, то увидел двигающиеся там тени. Фьор не знал, действительно ли они там появились, или же это сработало его собственное воображение. В любом случае тени ему были не нужны, ему требовался тот загадочный собеседник, который хотел смерти Крис.

«Ну, где же ты? – воскликнул про себя Фьор и постарался максимально поверить в слова, которые собирался произнести. Он должен был в них верить, хотя бы в тот миг, когда он их произносит, чтобы тот, другой, на них купился. – Я здесь, и я готов сделать то, что ты хотел!»

Фаерщик подкрепил свое заявление мощным выплеском огня. Пламя вокруг взвилось, и Фьору показалось, что еще немного – и оно вырвется из-под его контроля.

Отчаянно пытаясь совладать со стихией, которую только что выпустил, Фьор сливался с пламенем, становился с ним одним целым и пытался мягко взять его под контроль. Однако это пламя казалось слишком буйным, слишком неподконтрольным. Это не Фьор держал огонь, это огонь держал Фьора. Держал все крепче, пока перед глазами не поплыли круги, а в ушах не зашумело. А затем сквозь шум раздался чей-то голос, но Фьор не расслышал слов и не мог сказать, был ли это тот самый загадочный собеседник, до которого он хотел достучаться.

Фаерщик запоздало подумал, что если он смог докричаться до того, другого, то тот вполне может в этот раз оказаться сильнее и не просто говорить с ним, а взять его под контроль, превратить в послушный инструмент и заставить делать все, что ему надо. Например, избавиться от Крис…

И это была последняя осознанная мысль Фьора, прежде чем он слился с огнем и потерял себя.

Глава 20