Для Канариса и людей его сорта тайная деятельность была одинаково службой отечеству и средством достижения более высокой цели, которую он видел в подготовке к акту спасения страны, недопущения чего-то еще худшего. Уже только поэтому шеф абвера не мог быть движущей силой всех этих запутанных и многосложных, да к тому же постоянно меняющихся планов переворота. А если Канарису приходилось действовать непрямым путем, используя порой очень сложные обходные маневры, он все равно понимал, что делает вещи, которые юридически квалифицируются как государственная измена.

Летом 1940 г. Гитлеру вдруг пришла мысль закрыть англичанам западные ворота в Средиземное море и тем самым обеспечить державам «оси» полное господство над Северной Африкой, т. е. захватить Гибралтар и направить в Марокко соединения вермахта. Для осуществления такого плана необходимо было заручиться поддержкой и даже участием Испании. Так вот, после войны люди стали говорить, что это адмирал Канарис отговорил генералиссимуса Франко от подобной авантюры и добился того, что планы фюрера разбились о твердую позицию испанского правительства. Этот оговор дает мне повод детально разбираться в этом вопросе, обратившись к имеющимся документам и свидетельствам.

Идея «запереть» Средиземное море была выдвинута еще в начале июля 1940 г. штабом оперативного руководства войной на море, но анализ показал, что нападение на Гибралтар ввиду явного превосходства Англии на море можно осуществить только с суши. Примером того, как была настроена общественность в отношении этой крепости на скале, может служить предложение, сделанное неким геттингенским профессором, полагавшим, что Гибралтар капитулирует, если отравить его водоснабжение[252]. Предложение было отклонено ОКХ на том основании, что для этого нет технических предпосылок. Через несколько дней, в конце июня, начальник отдела абвер-II полковник Лахузен сделал заявление о том, что «инфицирование воды с немецкой стороны могло бы быть оправдано только в качестве возмездия, но не как первоначальная акция»[253].

Проблема Гибралтара, конечно, интересовала и Канариса, причем не только как морского офицера, но и как знатока Испании. В одной из памятных записок начальника группы «Заграница» вице-адмирала Бюркнера сказано: «Вскоре после кампании во Франции адмирал Канарис задался идеей внезапного нападения на крепость. Время для этого было выбрано психологически верно, т. к. англичане все еще пребывали в состоянии шока после Дюнкерка, в страхе перед вторжением немцев и под непрекращающимися налетами немецкой авиации»[254]. Нападение предполагалось осуществить силами 3 го батальона 800 го учебно-строительного полка особого назначения, находившегося в распоряжении абвера. Он прошел обучение по высадке десанта на побережье Северного моря. Кроме него, в операции против Гибралтара должен был участвовать 51 й саперный батальон подполковника Микоша, отличившийся при захвате бельгийской крепости Эбен-Эмаель.

Подготовленная абвером операция по захвату Гибралтара имела кодовое наименование «Фельзеннест» («Гнездо на скале»). Для рекогносцировки местности и условий Канарис, Пикенброк, Микош и Рудлеф вылетели в Испанию. В Мадриде к ним присоединился начальник местной ВО капитан II ранга Ляйснер, и все они проследовали дальше, в Альхесирас и Ла-Линеа. Кроме рекогносцировки, офицеры хотели также составить себе общее представление о ситуации в Испании. Но сначала были детально изучены исходные районы атаки и уточнены возможности проведения операции с использованием быстроходных катеров. Однако у группы возникли серьезные сомнения в успехе такой операции. Оба войсковых командира — Микош и Рудлеф — посчитали, что подобную операцию нельзя осуществить без тяжелого оружия, даже если люфтваффе сумеет бомбовым ударом ослабить укрепления для штурма. Но применение тяжелого оружия было немыслимо уже хотя бы потому, что его пришлось бы тащить через всю Испанию, что, конечно, не укрылось бы от глаз британской разведки.

Немалую проблему создало бы и подтягивание обоих батальонов численностью по 800 человек каждый к месту действий. Одному пришлось бы проделать путь морем из Южной Франции, другой должен был перейти границу у Ируна «практически нелегально», частично в гражданском платье, частично — в военной форме, поскольку тогда немецкие солдаты могли из Франции свободно посещать Испанию.

Благодаря этой рекогносцировке ВО в Мадриде получила хорошую основу для дальнейшего планирования гибралтарской операции, позже получившей кодовое наименование «Феликс». Пока Канарис с подчиненными были в Испании, Гитлер вызвал к себе 24 июля генерала авиации Рихтгофена и объявил ему, что он (Гитлер) с согласия Франко намерен овладеть Гибралтаром. Он поручил ему составить план с учетом участия Испании и передать его испанскому генералу Вигону, соратнику Рихтгофена по гражданской войне в Испании, чтобы тот «соответствующим образом преподнес его генералиссимусу»[255]. А через несколько дней Канарис, возвратившийся из Испании, доложил Кейтелю и Варлимонту свои соображения об операции. Говорил ли он при этом о тяжелом экономическом положении Испании, неизвестно. Но позже он сказал начальнику генштаба Гальдеру, что Испания сама ничего против Гибралтара предпринимать не сможет и что желание Гитлера втащить Испанию в войну будет очень трудно выполнить по многим причинам. В частности, захват Гибралтара ставил не только военные, но и политические вопросы международного характера.

Когда 20 августа 1940 г. начальник оперативного отдела ОКВ генерал Варлимонт представил своему начальнику Йодлю разработанный план операции «Феликс», тот заметил, что на всех имевших место совещаниях с испанскими военными они давали понять, что дело выглядит так, будто Германия вынуждает их вступить в войну. Тем не менее 24 августа фюрер утвердил план «Феликс». Однако начальник генштаба Гальдер смотрел на это «спланированное» мероприятие с большим скепсисом. После еще одной беседы с Канарисом он записал в своем дневнике: «Внутреннее положение Испании весьма тяжелое. Плохо с продовольствием. Нет угля. Генералитет и духовенство настроены против Франко… Мы получим союзника, за которого придется дорого платить»[256].