Да и не мог Ричард ошибиться. Конечно, барристер и королевский юрисконсульт Генри Лайонелл был фигурой масштабом помельче баронета Соломона Спенсера Овертона, и лондонские газеты о его кончине, последовавшей в ночь с шестого на седьмое сентября, не упомянули. Некролог опубликовала только «Гулльская вечерняя почта»…

И ещё трое человек свели за последующие три месяца короткое знакомство с панацеей. С известными результатами, которые Стэнфорд предвидел заранее. Ричард неплохо знал всех троих, хорошо относился к ним и дал им препарат из чисто гуманных соображений, приблизительно так же, как Генри Лайонеллу. Да, хоть цели и побуждения Ричарда во многом изменились, он по-прежнему желал людям блага! Нет, Дик ни в коей мере не считал себя убийцей, отравителем. Как раз наоборот – лекарем человеческих душ! Разве его панацея яд?! Яд – это нечто, вредящее человеку, вызывающее болезнь или смерть. А препарат Дика нёс душевное оздоровление и новую жизнь, добрую, счастливую и гораздо более полную, чем привычная жизнь в обыденной реальности. Да, эта новая жизнь тоже заканчивалась физической смертью, но что с того?! Это – закономерный и неизбежный конец всякого существования. Но разве души этих троих людей, как ранее души Соломона Овертона и Генри Лайонелла, не стали лучше и чище, не вознеслись к своему Творцу? Так о каких убийствах может идти речь?

Давно известно: подспудные мотивы и причины человеческих поступков и цели этих поступков зачастую очень разные вещи. Кстати, они редко имеют совпадающие моральные оттенки. Это нехитрое наблюдение в полной мере относилось к Ричарду Стэнфорду. И если цели у него были самыми благими: спасти дряхлого Нормана Джекобсона от неминуемого старческого маразма, уберечь молодого Фредерика Тенуордрайта и его жену от полного распада личности – супруги окончательно попали в наркотическую зависимость от кокаина и не желали никакого лечения, то вот мотивы… Был среди них и такой: жажда ещё и ещё раз удостовериться в том, что его панацея работает, неуёмное любопытство исследователя.

Он удостоверился. Как ещё работала!

…Ричард Стэнфорд решительно поднялся из кресла, стоящего перед остывающим камином. В кабинете становилось холодно. Что ж, он не зря в одиночку приехал сюда, в пустой, заметаемый ноябрьской метелью Стэнфорд-холл. Ему хорошо вспоминалось и думалось. И здесь, в кабинете покойного отца, который Ричард так и не научился до конца считать своим, всё окончательно встало на свои места. Мысли Ричарда обрели завершённость, намерения прояснились. Теперь он знал, как ему поступать дальше, как выполнить возложенную на него миссию.

Нет! Очищать отдельные человеческие души, дарить блаженство избранным, отправлять людей в рай поодиночке – это для него мелковато по масштабам. Пора подниматься на глобальный, хотя бы на государственный уровень! Ему нужна возможность давать счастье всем, без различия пола, возраста, общественного положения. Даже то, как человек жил до встречи с панацеей, не имеет почти никакого значения. Все – и люди добродетельные, и средние обыватели, и подлецы, – все должны получить свой шанс на исправление и счастье. Это будет его подарком страждущему человечеству.

Но как этого достичь? Очевидно, нужно выйти на кого-то из сильных мира сего, на королей, президентов, премьер-министров, подчинить таких людей своей воле и уж потом, с их помощью и поддержкой, облагодетельствовать новой жизнью, душевной чистотой и предсмертным блаженством их подданных. Жаль, что дома, в Англии, это невозможно: до Даунинг-стрит и Букингемского дворца ему не добраться.

А ещё Ричард интуитивно чувствовал, что здесь, в Лондоне, он успел привлечь чьё-то пристальное и недоброжелательное внимание. Стэнфорд привык доверять своей интуиции, она никогда не подводила его.

«А не пора ли на некоторое время покинуть Англию? – пришла в голову Ричарда неожиданная мысль. – Есть у меня на континенте один должник. Весьма и весьма высокопоставленный, как-никак наследник престола Австро-Венгрии… Что, если…»

Да! Вот оно – самое главное решение, дальше его можно развить, доработать, продумать в подробностях. Суть проста: выйти на Франца Фердинанда, сделать его своим вольным или невольным – это уж как получится! – союзником, а там… Там можно попытаться разом воздействовать панацеей на всё население австрийской столицы. Для начала.

Ричард Стэнфорд довольно улыбнулся. Как хорошо, что он приехал сюда, в Стэнфорд-холл! В Лондоне такая многообещающая идея могла и не появиться. Сейчас он спустится в свою первую лабораторию и внесёт в препарат одно изменение, совсем простое. И тогда панацея будет как бы прикрыта защитным коконом, который выдержит и кипячение, и обработку обеззараживающими реагентами, например хлором. Достаточно будет добавить треть унции в централизованную систему водоснабжения большого города, скажем, Вены… И из водопроводных кранов потечёт его раствор! До чего изящное решение… А уж как добраться до водонапорных башен этой системы, он разберётся на месте, пользуясь поддержкой и покровительством эрцгерцога. И в один прекрасный – да-да, именно прекрасный! – день все, у кого в жилище есть водопровод, вместе с тарелкой супа, чашкой чая или кофе получат порцию его панацеи.

А затем? Затем будет видно. Возможности эрцгерцога велики, а страна большая. Повезло Австро-Венгрии!

…Взгляд Ричарда вдруг блеснул красным отсветом, словно озарился изнутри пламенем пожара.

Нет! Это всего лишь чуть тлеющий уголёк в остывающем камине на мгновение вспыхнул крохотным огоньком, который отразился в глазах милорда графа Стэнфорда.

Просто вьюга ненадолго усилила тягу в каминной трубе…

Двумя месяцами позже Ричард Стэнфорд сидел за столиком кафе «Вальс Дуная», наслаждался вкусом сладкой маслянистой меренги и отлично сваренным кофе по-венски. Настроение Дика было приподнятым, он испытывал душевный подъём. В австрийскую столицу Дик приехал вчерашним вечером, а завтрашним утром должна была состояться встреча с герцогом д'Эсте и его молодой супругой. Франц Фердинанд не забыл милорда Стэнфорда и оказанную им услугу – уже через два часа после того, как Ричард известил личную канцелярию наследника о своём прибытии в Вену, он получил официальное приглашение посетить Кайзер-Эберсдорф.

Лёгкий ветерок с Дуная шевелил занавеску приоткрытого окна, дышал в лицо Дика приятной речной свежестью, вновь, как и в прошлый раз, доносил отдалённые звуки рояля. В конце февраля в австрийской столице уже совсем тепло, Вена не знает промозглых лондонских туманов. Вот и сегодня после полудня, когда Дик вышел из гостиницы «Астория» на набережную, погода наладилась. Свежий южный ветерок высушил тротуары, разогнал влажные серые облака. Над городом показалось солнце; прохожие обращали к нему лица, расстёгивали пальто. Стэнфорду это показалось добрым знаком.

Дела в Лондоне благополучно закончены. И здесь, в столице вальсов, всё должно пройти благополучно. В соответствии с его планами и замыслами.

Кто-то тронул заглядевшегося в окно Ричарда за плечо. Стэнфорд обернулся.

– Майкл? Вы? Вот так встреча! Здравствуйте, дружище, рад вас видеть. Каким добрым ветром вас занесло в Вену?