не может вписаться в общий разговор – как подразумеваемые «педанты» у Паскаля и у других моралистов XVII века. Напротив, носители специализированных дискурсов (то есть те, кто в XVII веке как раз именовался «педантами») становятся у Бреаля представителями первой нации – той, которая участвует в обмене идеями и способствует движению европейской культуры вперед. Именно они и способны сегодня поддержать общий разговор, ведущийся в масштабах европейской культуры. Вчерашний «приличный человек» становится идиотичен как педант; вчерашний «педант» становится хозяином дискурса наподобие вчерашнего «приличного человека». В следующей главе мы увидим, какое развитие эта коллизия, лишь намеченная здесь у Бреаля, получит двадцать лет спустя, у представителей нового поколения.

Часть как целое

Процитированное выше письмо Габриэля Моно директору газеты «Le Temps» позволяет нам сфокусироваться на важнейшей особенности устройства ПШВИ. Эта особенность, вообще говоря, очевидна – но важно до конца осознать последствия, к которым она приводила. Речь идет о внутренней структурной асимметрии ПШВИ. Как подчеркивает Моно, обвинения в «несуществовании» могут быть сочтены справедливыми применительно к первым трем отделениям ПШВИ, но никак не могут быть отнесены к Четвертому отделению – поскольку оно организовано на совершенно иных основаниях, чем остальные. Первые три отделения не имеют своей собственной резиденции, не имеют своих собственных органов единого управления – поэтому с административной точки зрения они могут быть сочтены несуществующими. Более того, их не существует и с внутренней точки зрения: ни для внешнего, ни для внутреннего наблюдателя эти отделения не обладают никакой психологической реальностью как целое. В отличие от первых трех только Четвертое отделение имело собственную резиденцию, собственные рабочие помещения, собственную систему самоуправления, основанную на вовлеченности всего профессорско-преподавательского состава в решение вопросов общей жизни коллектива. Четвертое отделение позволяло включить всех преподавателей и всех студентов в общую коммуникацию – что создавало как интеллектуальные, так и эмоциональные связи между участниками коммуникации. Благодаря переходу в физическую реальность Четвертое отделение смогло обрести и реальность психологическую – по выражению Луи Аве, оно обзавелось душой [Приложение 3, с. 504]. Короче говоря, из всех отделений ПШВИ только Четвертое отделение было реально существующим в полном смысле слова. Как сформулировал в 1921 году тот же Аве,

Одно лишь наше отделение смогло вскоре говорить о себе с полным на то правом: Я то, которое есть [Приложение 3, с. 506].

Эта асимметрия в степени существования чем дальше, тем больше приводила к тому, что выражения «ПШВИ» и «Четвертое отделение» начинали восприниматься и употребляться как взаимозаменяемые. Люди говорили «Школа высших исследований», хотя имели в виду только одно из отделений Школы. В общественном сознании Четвертое отделение стало представительствовать за всю Школу в целом. Когда 1 декабря 1921 года в присутствии президента Французской республики Мильерана и восьмисот почетных гостей в сорбоннском амфитеатре им. Ришелье торжественно отмечалось пятидесятилетие ПШВИ (дата, выбранная для торжества, была, разумеется, условной) – полное название этого празднества звучало именно так: «Празднование пятидесятилетия Школы высших исследований». А сообщение об этом торжественном заседании начиналось словами:

В четверг 1 декабря в торжественных условиях было отпраздновано 50-летие Практической школы высших исследований (Отделение историко-филологических наук) [Cinquantenaire 1922, 1].

Это двоящееся словоупотребление, когда ПШВИ открыто приравнивается к Отделению историко-филологических наук, – не что иное, как пример метонимии. Достаточно хорошо известно латинское выражение pars pro toto – «часть вместо целого». Так называется определенный вид метонимии. Но существует и другое, чуть менее известное сегодня выражение – totum pro parte: целое вместо части. Может быть, самый распространенный сегодня пример употребления этой второй метонимии – выражение «Америка» вместо Соединенных Штатов Америки. Именно с такой метонимией мы сплошь и рядом имеем дело, когда речь идет о ПШВИ в первые пятьдесят лет ее существования. И это при том, что уже с 1886 года в Школе функционировало еще одно вполне реальное отделение – Пятое, посвященное религиоведению. Тем не менее, как видим, на стороне Четвертого отделения даже в 1921 году сохранялся решающий символический перевес – потому что только оно существовало как реальная организация начиная почти с самого основания ПШВИ, только оно как реальная организация было детищем Дюрюи и его соратников. В первые пятьдесят лет только Четвертое отделение было «настоящей ПШВИ».

Итоги: победа/поражение

Дюрюи был внезапно освобожден от министерских обязанностей 19 июля 1869 года «по состоянию здоровья». На самом деле Наполеон III принес его в жертву, чтобы умиротворить клерикалов. В качестве компенсации Дюрюи получил место сенатора. В сенате Дюрюи оставался до 1870 года: там он разрабатывал план реформы факультетов. Во время франко-прусской войны Дюрюи был в ополчении. Он поддержал Третью республику и в 1876‐м выставил свою кандидатуру в сенат, но безуспешно. В политику он так и не вернулся. Умер Дюрюи 25 ноября 1894 года.

Практическая школа высших исследований не функционировала в 1870/71 учебном году из‐за войны, но осенью 1871‐го возобновила занятия. Важную роль в выживании Школы сыграл директор управления высшего образования Министерства общественного образования, соратник Дюрюи Арман Дюмениль.

Мишель Бреаль, Гастон Парис и Габриэль Моно на протяжении 1870–1900‐х годов занимали ключевые посты в системе научных и образовательных институций Франции.

Мишель Бреаль сохраняет на протяжении 1870‐х годов ту совокупность институциональных позиций, которую он закрепил за собой в 1860‐х. Он читает лекции на своей кафедре в Коллеж де Франс, остается научным руководителем по сравнительной грамматике в ПШВИ (лекции для студентов ПШВИ он тоже читает в помещении Коллеж де Франс) и уделяет особое внимание своему личному детищу – Парижскому лингвистическому обществу, секретарем которого является с 1868 года и вплоть до своей смерти в 1915‐м (по словам Мейе, «на протяжении сорока лет Бреаль оставался душой Парижского лингвистического общества» – Цит. по [Desmet, Swiggers 1995, 4]). Он является также главным редактором «Записок Парижского лингвистического общества» и одновременно участвует в работе «Revue critique». В декабре 1875 года его избирает своим членом Академия надписей и изящной словесности. С 1879 по 1888‐й Бреаль занимает также пост генерального инспектора общественного образования по вопросам высшего образования. Он принимает активнейшее участие в публичном обсуждении образовательных реформ начиная с 1872 года, когда выходит в свет его книга «Несколько слов об общественном образовании во Франции». Также он много занимается популяризацией науки в периодических изданиях для неспециализированной аудитории. С 1876‐го Бреаль становится одним из вдохновителей Общества высшего образования, которое будет официально основано в 1878 году. В 1880, 1881 и 1884 годах он является председателем этого общества. В 1881‐м Бреаль передает преподавательские функции в ПШВИ Фердинанду де Соссюру, оставаясь в должности научного руководителя по сравнительной грамматике. Он сохранит за собой эту должность вплоть до самой смерти в 1915 году.

Гастон Парис в 1870‐х становится одним из самых популярных преподавателей Четвертого отделения. С первых дней он возглавляет в ПШВИ направление «Романская филология» – сначала в должности заместителя научного руководителя, затем, с 1872 года, в должности научного руководителя. В том же 1872‐м Коллеж де Франс избирает его своим профессором (до этого он уже читал лекционные курсы в Коллеж де Франс в 1866, 1867, 1869, 1870 и 1871 годах, исполняя обязанности профессора вместо своего отца Полена Париса). Он продолжает сотрудничать c «Revue critique» и одновременно с этим сотрудничеством основывает совместно со своим другом и коллегой из Школы хартий Полем Мейером журнал по романской филологии – «Romania», который станет его любимым детищем. В 1876 году его избирают членом Академии надписей и изящной словесности. В 1886‐м он становится преемником Леона Ренье на посту председателя Четвертого отделения. Это место он будет занимать всего лишь девять лет: в 1895‐м уступит его Габриэлю Моно. В 1896‐м его избирают членом Французской академии. Он умрет в 1903 году.

Габриэль Моно, вопреки своим первоначальным планам, проработал в Практической школе высших исследований до самой