А через несколько кварталов они встретили орков.

Пятеро молодых, грязных и окровавленных подростков, ощетинившиеся короткими копьями и ятаганами.

Сколопендры зажали орков на небольшой площади, прижали их к стене высокого, похожего на ратушу дома и окружили со всех сторон. Наверное, десять или пятнадцать тварей. Довольно крупных, с острыми жвалами.

Двое орков уже лежали с выпущенными кишками, и сколопендры из самых шустрых уже утаскивали тела в сторону.

Леон услышал, как заскрипела тетива. Артур медленно натягивал лук.

– Ваши предложения?..

– Насекомых ненавижу с детства, – прошептал Артур.

– Орки мне тоже не очень симпатичны, но эти твари, – Филипп покачал головой, – нравятся мне еще меньше.

Леон кивнул.

Стрела коротко свистнула и вошла сколопендре под хитиновую пластину.

Чудище выгнулось, зашипело, суча лапками в воздухе.

– Вперед! – Филипп перехватил поудобнее меч и кинулся на ближайшую тварь.

Леон побежал следом, а Артур высыпал из сумки стрелы и принялся всаживать их одну за другой в спины насекомых.

Орки, увидев подмогу, закричали и сделали то, чего, может быть, и не стоило делать: кинулись на врага. Сороконожки заметались. Но вскоре восстановили порядок, будто ими командовал кто-то невидимый. Часть обернулась к кадетам, а остальные снова прижали орков к стене. Самые неудачливые подростки остались лежать с перебитыми ногами. Орки, увидев подмогу, закричали и сделали то, чего, может быть, и не стоило делать: кинулись на врага. Сороконожки заметались. Но вскоре восстановили порядок, будто ими командовал кто-то невидимый. Часть обернулась к кадетам, а остальные снова прижали орков к стене. Самые неудачливые подростки остались лежать с перебитыми ногами.

Филипп столкнулся со сколопендрой, как ураган. Ударом меча он срезал ей передние лапы, крутанулся и ушел от ответного выпада жвал. В тот же миг с другой стороны ее атаковал Леон. Ударил. Меч отскочил от панциря, да с такой неожиданной силой, что едва не вылетел из ладони. Что-то щелкнуло над ухом, и Леон едва успел пригнуться, чтобы избежать укуса. Почти не глядя, ткнул в ответ. Лезвие провалилось. На руку брызнула мерзкая пахучая жидкость. В тот же миг что-то большое и черное ударило в грудь, отбросив назад. Леон покатился по мокрой мостовой, но меча не выпустил. Вскочил.

На земле агонизировала, дергаясь и извиваясь, сколопендра. Филипп добивал вторую.

Артур наконец израсходовал запас стрел, выхватил меч и поспешил на помощь.

Вдвоем они забили еще одну сороконожку.

Теперь, поняв, что этих тварей можно убивать, они не били наотмашь, куда попало. А всаживали лезвия точно, рассчитанными ударами. Следили за острыми жвалами и рубили на опережение. И в какой-то момент сколопендры дрогнули. Побежала одна. Вторая.

Миг – и тварей след простыл!

Мертвые сороконожки, скрутившись колечком, лежали на мостовой.

Леон обернулся к единственному уцелевшему орку.

Тот стоял, выставив перед собой ятаган.

Леон поднял руку ладонью вверх.

– Спокойно. Тихо.

– Не уверен, – начал было Артур, но орк дернулся, прыгнул в сторону и бросился со всех ног куда-то в лабиринт каменных улиц.

Мертвых орков уложили под стеной дома, где они нашли свою гибель. Если до трупов не доберутся сколопендры, то рано или поздно зеленомордые станут частью города, вольются в камень его улиц. А потом и в легенды тех своих соплеменников, что кочуют по степи.

Было странно видеть на улице внешне мертвого, покрытого прозрачной белесой пленкой города алую, настоящую кровь. Она была чужой здесь, лишней. Невозможной. И оттого еще сильнее била по глазам, будто крик в полной тишине.

Друзья поспешили уйти с этого места.

Теперь они шли по улицам уже смелее. Решительней. Словно, выдержав схватку с гигантскими насекомыми, они заслужили право находиться в этом городе, отстояли какую-то частичку этого невероятного места.

С невидимого потолка падали капли. Из подворотен иногда, ближе к замку все чаще, выскакивали сколопендры, но тут же трусливо прятались.

Леон заметил, что твари им встречаются мелкие. Среди них он ни разу не увидел такую большую, как та, что встретилась им в туннеле. Да и сами насекомые не производили того шокирующего впечатления, как в первую встречу. Крупные особи вели себя нагловато, но все же предпочитали не связываться, а мелкие откровенно прятались.

Вскоре огромные насекомые перестали занимать мысли Леона, и он сосредоточился на замке. Крепость и со стороны-то выглядела внушительно, но по мере приближения выросла до неимоверных размеров. Стены, сложенные из целых скал, поднимались вверх и терялись во мраке. Что или кто мог построить этот замок? Боги? Бетрезен? Демоны? И почему он находится под землей? Какими силами был сдвинут в эту пещеру весь город? Почему в лунную ночь только его смутное отражение мерещится на поверхности?

Леон чувствовал, что, проходя по улицам этого города, он проходит через какую-то невероятную тайну. Через что-то укутанное временем надежнее, нежели землей. И многие из тех мудрецов, что учили их в школе паладинов, отдали бы большую часть жизни, чтобы оказаться хотя бы на час на месте своих учеников.

Видимо, что-то подобное ощущали и другие.

Поэтому, когда они подошли к воротам, то не сразу смогли войти внутрь, хотя огромные створки были распахнуты настежь и уже давно превратились в камень.

– Хорошо жили… – пробормотал Филипп.

– Почему ты так думаешь? – Леон вздрогнул от звука его голоса. Перед лицом громады замка он на какой-то миг почувствовал себя в одиночестве.

– Смотри… – Филипп подошел к воротам, дотронулся до створок. – Хорошо видно. Ни единой вмятины. Там были стальные оковки. Все целенькие. Таран сюда не ходил.

– Или не доходил… – задумчиво добавил Артур.

– Я и говорю, хорошо жили.

Леон вздохнул и переступил порог. Казалось, это не просто так, должно что-то произойти. Может быть, раздастся какой-то голос, как в сказке, или появится волшебник. Но нет. Все та же тишина и гулкий звук падающих капель.

– Пошли.

Замок в отличие от города был полон открытых дверей. Тут было сухо. Но все вокруг стены, скамьи, двери давно окаменело или рассыпалось в труху. Створки было невозможно сдвинуть с места, длинные столы в огромных залах просели, но дерево было твердым, как железо. И еще в замке стоял странный, даже тяжелый и вместе с тем приятный запах. Так пахнут кони после долгой скачки. Так пахнет земля весной. Так пахнет гроза. Странный, знакомый и вместе с тем чужой запах.

Блуждать по залам и комнатам можно было бесконечно. Филипп, например, сразу же нашел кухню, но все, что там было съестного, уже исчезло. Рассыпалось. Артур долго пытался разглядеть под слоем каменных наслоений фамильные портреты на стенах, но так ничего и не обнаружил. Замок хранил свои секреты. Кто жил тут, что делал?.. Почему ушел?