На левом мониторе Джон Смит поднял пистолет и выстрелил сенатору в голову.

На правом дыра в голове сенатора появилась так, будто выстрел был произведен откуда-то из глубины зала.

На обоих мониторах трое террористов распахнули полы плащей и достали автоматы «Хеклер и Кох». Каждый установил металлический приклад и прижал к плечу. За их спинами горела кроваво-красного цвета вывеска пожарного выхода.

Видео застыло на секунду, отмоталось на десять секунд назад и вновь с нормальной скоростью пошло вперед.

Куперу вдруг показалось, что за ним наблюдают. Вскинув руку с пистолетом, он резко развернулся. Никого и ничего. Повернулся обратно к мониторам.

Трое террористов распахнули полы плащей. За их спинами красным светом сияла вывеска аварийного пожарного выхода. Террористы подняли автоматы.

Пауза. Прокрутка видео назад.

Трое террористов распахнули полы плащей, кроваво-красным светом сияла вывеска аварийного выхода…

«Что-то здесь не так.

И дело вовсе не в том, что среди них нет Джона Смита. Что-то еще здесь не так. И он знает, что ты здесь. Он намеренно демонстрирует тебе это видео. Именно тебе.

Но что-то в этом видео не так».

…за их спинами.

Пауза. Прокрутка назад.

Трое террористов распахнули полы плащей, за их спинами кровавым светом сияет вывеска аварийного выхода.

Пауза. Прокрутка назад.

Трое террористов распахнули полы плащей, за их спинами кроваво-красным светом светится вывеска аварийного пожарного выхода.

Вот оно! Красный свет абсолютно одинаков в обоих роликах.

Но на левом мониторе между террористами и знаком аварийного выхода должен находиться Джон Смит. И его тело блокировало бы часть света. Недостаточно, чтобы дать отчетливую тень, но тем не менее красный свет оказался бы частично скрыт. Определенно, его там не было.

Монтаж!

«Но если это правда…»

Купер застыл, и ему показалось, что пол уходит из-под ног. Все, что только что представлялось твердым, оказалось неосязаемым туманом.

Дверь позади с отчетливым звуком открылась.

Повинуясь многолетним рефлексам, Купер крутанулся, подняв пистолет. В дверном проеме стоял мужчина: черты лица его были правильными, челюсть крепкой, ресницы густыми; такие лица обычно нравятся женщинам, и именно такими лицами обладают профессиональные игроки в гольф и удачливые адвокаты.

– Привет, Купер, – сказал Джон Смит. – Я не Джон Смит.

Купер замер. Инстинкт толкал его, нацелив ствол на грудь Смита, нажать на спусковой крючок. Джон Смит же, неподвижно глядя на него, замер: правая рука на ручке двери, суставы побелели, зрачки расширены, пульс в венах на шее учащен.

«Нажми же спусковой крючок…»

Сзади и чуть в стороне от Купера раздался явственный металлический звук.

Значение этого звука не вызывало сомнений – то был звук взводимого курка дробовика.

Смит едва заметно кивнул. Не опуская пистолет, Купер кинул быстрый взгляд назад.

Там стояла, возникшая будто из ниоткуда, Шеннон. Дробовик в ее руках казался огромным, приклад вполне профессионально прижат к плечу. Не совсем, правда, дробовик: обрезанный ствол превратил его почти в обрез – но, будь то обрез или дробовик, с такой дистанции Шеннон не промахнется, а заряд, попади он в Купера, не даст ни малейших шансов на выживание. Взгляд Шеннон был неподвижен, палец твердо лежал на спусковом крючке.

«Как она там очутилась?»

– Твоего дара у меня нет, – продолжил Смит, – но я вполне уверен, что знаю, о чем ты сейчас думаешь. Ты предполагаешь, что у нее нет шансов выстрелить прежде, чем выстрелишь ты. И здесь ты прав. Твой выстрел станет первым и, скорее всего, единственным. И почти наверняка ты меня убьешь. Но затем, несомненно, будешь убит сам.

Мир вокруг Купера стал зыбким, колышущимся, будто видел он его сквозь дымку, стоящую над раскаленным полуденным солнцем шоссе.

Несомненно, Смит испытывал страх. В то же время он надеялся, что Купер не выстрелит, но не был абсолютно в этом уверен.

Все в душе Купера взывало нажать на спусковой крючок.

«Но что потом?»

Будто прочитав его мысли, заговорил Смит:

– Дело в том, что если ты выстрелишь, то не узнаешь правды. Часть правды ты уже постиг. Но ведь тебе хочется большего?

Одно нажатие на спусковой крючок, и Джон Смит мертв, а делу конец.

Именно это он и должен сделать!

«Так нажми! Нажми!»

Купер попытался было заговорить, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип.

– Ведь тебе хочется большего?

– Видео было фальшивкой, – выдавил наконец Купер.

– Да.

– И ты никогда не был в «Монокле»?

– Я там был, только ушел получасом ранее. Я разговаривал с сенатором Хемнером. Я выпил джин-тоник, а он – четыре порции скотча. Он согласился, что следует внести некоторые изменения в законодательство, и я, поблагодарив его, отбыл.

«Так стреляй же… стреляй… стреляй… стреляй…»

– Взгляни на меня, – не унимался Смит. – Мне отлично известно, что ты способен определить, говорит ли тебе прямо в глаза человек правду или врет. Так вру ли я тебе?

Тысячи раз Купер видел события, произошедшие в «Монокле». Вглядывался в каждую мелочь, какая смогла бы его привести к человеку, совершившему это. Но только иная запись позволила ему разглядеть, что красный свет должен бы быть частично блокирован Смитом.

«Но быть может, именно эта версия и является фальшивкой? На создание подобной фальшивки у Смита было достаточно времени, и он…»

– Есть множество и других неувязок в информации, которой тебя снабдил твой департамент, – продолжал Смит. – Множество. И если хочешь, то узнаешь и о них.

– Ник. – Голос Шеннон был низок, но тверд. – Пожалуйста, опусти пистолет.

Купер взглянул на нее и понял, что Шеннон при необходимости выстрелит, хотя и всей душой не желает этого.

Внезапно на него штормовой волной навалилась усталость.

«Но если то, что я сейчас узнал, правда, то…»

Купер опустил пистолет.

– Спасибо, – сказал Смит.

– Черт бы тебя побрал! – выругался Купер.

– На твоем месте я бы высказался примерно так же.

– Купер, положи, пожалуйста, пистолет на стол, – попросила Шеннон. – А я опущу ствол своего дробовика.

Она снова назвала его Купером, хотя чуть раньше он для нее был Ником. Забавно, но только Натали и Дрю Питерс прежде звали его Ником.