Выдавливаю улыбку и быстро прихожу к выводу: Адам старается проявлять дружелюбие, а вот моя внутренняя диверсантка что-то ожила и брыкается.

— Рада, что тебе нравится. Сад видел?

Он кивает:

— Глянул сверху. Маленький, но отлично спланированный.

С таким ты управишься.

— Мама грозится выращивать овощи, — ухмыляется Мег. Мы все хохочем: возиться с растениями я стану только под дулом пистолета, давно известно.

— Что ты думаешь о дяде Бене и Карен, папа?

— Они оба без ума влюблены. Пусть будут счастливы.

Он поднимает свой по-прежнему полный бокал, и мы с Мег следуем его примеру.

— Дата уже назначена? — Мег показывает на бутылку, но я прикрываю свой бокал ладонью. Слишком много дел. Сейчас выпью — и вместо работы потянет в сон. Так что никакой выпивки, хотя бы пока не соберу свою новую кровать.

— Я с ними еще не разговаривал, но, думаю, скоро. Чего ждать? Вероятно, сразу, как только подберут новое жилье. Только сначала Бену надо продать свою квартиру.

— Бен продает квартиру?!

— Ну да. На прошлой неделе выставил на продажу, и уже есть предложение. Скоро там пустят новую ветку железной дороги, и его квартира уйдет влет. Мег задает очевидный вопрос:

— Папа, а ты?

Он улыбается:

— Пока не знаю. Чего я уж точно не буду делать, так это дергаться. Деньги приготовлены, как только возникнет что-то подходящее, я съеду.

Я тереблю прядку волос.

— Будешь искать в наших краях? Хочешь, я посмотрю в окрестностях?

— Пока не знаю. Представь, я почти созрел предложить Жилю деньги и выкупить наш дом. Минутный порыв. А потом понял, как глупо: семейный дом, а останусь жить в нем я один.

Мег явно ошарашена.

— Ладно, хватит об этом. — Адам встает. — Кровати надо занести наверх. Позволь, я помогу Мег?

А ты пока наведешь порядок здесь. У меня есть еще час.

Я молча киваю. Адам потащит наверх мою новую кровать? Нашу старую я отправила на склад, пусть сам с ней разбирается.

— Спасибо, — бормочу я.

Они уходят.

Достаю телефон.

— Привет, — звучит в трубке, — как у вас там?

Я ужасно рада слышать его голос. Стараюсь говорить тише:

— Все хорошо, разбираемся.

— Ты просила меня не приходить. Может, все-таки стоит? Я с удовольствием помог бы.

Адам наверху собирает мою кровать, а мы с Ионом в это время наводим уют на кухне? Нет, не пойдет.

— Не надо, спасибо. И Мег здесь.

Мы оба сошлись на том, что не следует предавать огласке факт, что мы встречаемся, даже нашим детям пока говорить не надо. Мег к этому не готова. У Иона взрослые приемные дети, которые живут отдельно, но он тоже не хочет спешить.

— Ладно. Так мы завтра обедаем?

Не очень понимаю, как мне удастся ускользнуть из дома, когда здесь будут Карен с Беном. Впрочем, что-нибудь придумаю.

— Жду с нетерпением. До завтра?

Отключаю звонок и вижу Адама: он сидит в прихожей, прислонившись спиной к стене.

— Не хотел мешать, — говорит он, уставившись в ковер. — Где ящик с инструментами? Мне нужна отвертка.

..

Ну, конечно, ему нужна отвертка. Ящик с инструментами.

Само собой.

Я показываю в угол кухни.

— Все нормально, Бет. Правда.

Он подходит, распахивает объятия и вопросительно наклоняет голову: ну, как ты? Я делаю шаг вперед, прижимаюсь к нему. Когда Адам обнимал меня последний раз? Не могу вспомнить. На глаза наворачиваются слезы. Кольцо его рук.. так привычно, так естественно… так больно. Наши тела словно вымерены искусным мастером, настолько точно совпадают линии и изгибы.

— Все хорошо. Я желаю тебе счастья. Нам всем нужно жить дальше.

Я стою, уткнувшись в его джемпер, с трудом сглатываю, чтобы не заплакать. Пахнет бергамотом — как от прежнего Адама. В голове всплывают воспоминания о том письме в чемодане. Бен должен узнать правду. Надо бы поговорить об этом, но ужасно не хочется размыкать объятия.

— Я не спрашивала тебя о Рукери. — Чувствую его размеренное дыхание.

— Да, неприятно было… но необходимо. — Адам меняет тему: — Не стану спрашивать, кто он. Главное, убедись сначала, что он — твой человек.

И прежде чем я успеваю отреагировать, Адам берет мой подбородок и приподнимает. Я на секунду замираю.

Его губы касаются моих. Только на миг. Я даже не уверена, что этот поцелуй вообще был.

— Убедись, что он — твой человек, — повторяет Адам и отпускает меня. Поднимает коробку с инструментами и выходит. Мысли о Бене, о письмах, обо всем, кроме поцелуя, вылетают из головы.

Когда через некоторое время он прощается, мое настроение совершает крен: от невероятного волнения к полной растерянности.

Мег — она помогает мне на кухне — спрашивает:

— Что-то ты притихла после папиного ухода. Расстроилась?

— Просто устала… Все это изматывает.

— А по-моему, забавно. Когда он вел себя как придурок, мы психовали, но беспокоились за него.

Когда он стал вести себя как раньше, мы все равно беспокоимся.

— Он рассказывал тебе про Рукери? — Так я пытаюсь выяснить, когда они последний раз виделись.

— Практически нет. Я не хотела совать в это нос.

Просто обрадовалась, что он вернулся. — Мег обводит комнату взглядом. — Мам, ты все правильно сделала.

Благодаря тебе мы можем жить дальше. Ты всегда была стойкой.

Я разражаюсь слезами. Второй член семейства Холл обнимает меня сегодня в моей новой кухне.

— Надо поесть, — наконец говорит дочь. — Мы забыли покормить папу. Я такая голодная!

Она раскладывает бутерброды. Заваривает чай — откуда-то знает, что алкоголь я больше не пью. Протягивает мне кружку:

— Зеленый. Не понимаю, как ты можешь его пить.

— Тебе бы тоже неплохо.

— Нет уж, пей сама. — Она кривится. — Это для людей среднего возраста, нуждающихся в дополнительном антиоксиданте.

Средний возраст. Ах ты, поганка!

Мег смотрит на меня.

— Может, в этом и была папочкина проблема.

Мало пил зеленого чая.

Я улыбаюсь:

— Хорошо, что ты здесь, дорогая.

— А где мне еще быть?

Она могла быть где угодно, мы обе это знаем, — но решила провести день со мной. Что бы ни случилось у нас с Адамом, Мег вела себя безупречно. Останется ли она такой же замечательной и понимающей дочерью после знакомства с Ионом, новым приятелем своей стойкой матери?