– Не было никаких благородных побуждений, – я машинально покачал головой, забыв о том, что Инга мой жест не увидит. – Только страх и немного злости. Ну и еще моя глупость.

– Чем же я вас так разозлила? – в голосе госпожи Краус появился слабый интерес.

– Сам не очень понимаю. Наверное, мне было неприятно изображать слугу и передавать вам подарки от блистательных господ. Я же говорю, глупость.

Инга вдруг повернулась ко мне и уставилась так, будто видит в первый раз:

– О боги, лан Варден? Вот уж не подумала бы, что ваше самолюбие так легко задеть! Блестящий герой вдруг оказался не в центре внимания, обиделся и решил тихо уйти, чтобы страдать в одиночестве? Поразительно! И что, этот красивый жест стоил того, чтобы оставить нас с Говорной в чужой стране, да еще под подозрением в воровстве? Стоило это того безобразного скандала, который устроил на концерте господин Закс, обвинив меня в ограблении его дома?

Вот, оказывается, что тогда произошло в Глеотине. До сих пор даже Говорна так и не рассказала – хотя я неоднократно спрашивал. Видимо, сцена вышла действительно безобразная, и вспоминать о ней было неприятно.

– Однако у вас довольно много поклонников, всегда готовых вас защитить. – Я понимал, что не стоит этого говорить, но уже не мог остановиться.

– О да, – согласилась девушка. – В поклонниках нет недостатка. Любой из них готов осыпать меня золотом или защитить от всех врагов – нужно только провести с ними ночь. Возможно, кто-то из них после этого даже действительно воплотит в жизнь свои обещания. Если об этом не узнают их жены, конечно. Знаете, лан Варден, нам пора спать. Действительно, жаль, что нас поселили в одной комнате, но менять что-то уже поздно. Хозяева, должно быть, спят. Диван в вашем распоряжении.

Странное ощущение от разговора. Я был одновременно зол и пристыжен. Уместившись на узком диване, постарался уснуть, но ничего не вышло. Мысли о неприятной беседе не желали отпускать. Даже когда я пытался переключиться на предстоящую встречу с Хамелеоном, ничего не выходило. К середине ночи Инга, наконец, заснула – я заметил по изменившемуся дыханию. До этого она не спала, хоть и лежала тихо. Дыхание стало глубоким и размеренным. Я тоже начал было засыпать, но не успел. Сон у девушки постепенно становился все беспокойнее. Дыхание участилось, она начала постанывать так, будто видит что-то страшное, Инга начала метаться в кровати, даже говорила что-то невнятное. Еще во время путешествия, когда мы всей компанией ночевали в карете, я замечал, что сон у госпожи Краус беспокойный, но сейчас, в спокойной обстановке, она заснула глубже, и кошмары, похоже, навалились с новой силой.

Инга никогда не делилась своими переживаниями со мной, и я не слышал, чтобы она жаловалась подругам, но, очевидно, что-то ее гнетет. Плюнув на приличия, я подошел к кровати, осторожно коснулся ее плеча. Инга с криком проснулась, уставилась на меня бешеными глазами, пытаясь одновременно отползти подальше.

– Тихо, тихо, – прошептал я. – Не нужно бояться, здесь безопасно. Это просто кошмар.

– А… да, кошмар. Просто кошмар, – пробормотала девушка, а потом вдруг вцепилась кулачками мне в сорочку и уткнулась лицом в плечо.

– Каждую ночь, – она всхлипнула. – Каждую ночь одно и то же. Тот тайный стражник из Глеотина, в которого я бросила нож. Идет за мной, медленно. А я не могу убежать. А теперь еще те, из Цветтюхе. Просто идут. Я не могу двигаться, а они идут, все ближе и ближе. – Девушку трясло крупной дрожью, я чувствовал, как намокает рубашка на плече.

– Спать боюсь, – всхлипывала Инга. – Они будто ждут меня в темноте, только глаза закрою.

Я аккуратно устроился на краю постели, покрепче обняв актрису.

– Не бойся. Никто за тобой не придет, а если придут, я их прогоню. Да и не могут они прийти, потому что не ты виновата в их смерти. Спи. – Я аккуратно уложил напарницу, осторожно погладил по голове. Хотел встать, но она только сильнее ухватилась за мою рубаху и, кажется, приготовилась снова разрыдаться. Тогда я улегся рядом, устроился так, чтобы Инге было удобно улечься мне на плечо. Она с готовностью обхватила меня руками, уткнулась носом мне в шею и всего через пару минут уснула. Я лежал, боясь пошевелиться и чувствуя теплое дыхание на коже, а потом тоже уснул.

Наверное, мне тоже было спокойно и уютно, потому что спал я очень крепко, а проснувшись, не сразу вспомнил, где я и как оказался в такой ситуации. А когда сообразил, пришел в ужас, потому что обнаружил, что лежу на боку, крепко обнимая Ингу, которая плотно прижимается ко мне спиной и не только. И мой организм на это реагирует вполне адекватным, но абсолютно неприличным образом. Более того, длинная ночная рубашка девушки каким-то образом задралась так высоко, что прикрывала теперь только грудь. Тихонько, стараясь не дышать и двигаться как можно медленнее, я попытался отстраниться.

– Что, опять сбежите, лан Варден? – Вопрос застал меня врасплох, я замер, не зная, что ответить.

– Нет, я это… кхм… – я попытался было подыскать какие-то оправдания. А потом подумал – какого черта? Я ведь тоже не железный! – и осторожно опустил руку обратно, коснувшись пальцами ее живота и ожидая, что она вот-вот меня остановит. Не остановила. Только прошептала тихонько:

– Будь, пожалуйста, аккуратным, хорошо? Я немного боюсь.

А потом был нежный, восхитительный, мучительный и тревожный водоворот, из которого не хотелось выныривать и который длился бесконечно. Но все-таки закончился. Инга слушала мое дыхание, лежа у меня на груди. Ее ресницы щекотали мне кожу. Было совершенно не стыдно. И не страшно – в последнее время я все время чего-то боялся, а теперь вдруг понял, что не боюсь больше ничего.

– Жалеешь?

– Нет. Если ты не жалеешь.

– Я об этом мечтала с тех пор, как Хамелеон рассказывал о твоих похождениях. Он сам тогда думал, что ты погиб при взятии Элтеграба или убит первородными в плену. А я мечтала, что ты вернешься и когда-нибудь я увижу тебя вживую. Представляла себе твое лицо, фантазировала, как мы встречаемся на каком-нибудь приеме, или ты приходишь на мое представление, а потом даришь мне цветы. Мне никогда не дарили просто цветы. Всегда с маленькими такими записочками, в которых предлагали встретиться. Иногда записки были сложены в крохотные коробочки, в которых лежали драгоценности. Я мечтала, что ты мне подаришь просто цветы.

– Прости.

– За что?

– За то, что до сих пор не подарил тебе цветов. Мне хотелось, но в тот раз я изображал охранника. А потом мне стало казаться, что мои цветы затеряются среди других. Тех, которые с записками и драгоценностями.

– Дурак. Не нужны мне никакие цветы. Мне нужно, чтобы ты не уходил. Я, кажется, теперь могу спокойно спать, только когда ты рядом.

– Обещаю, что не стану больше уходить.

– Слово благородного лана должно быть крепче камня. Даже если тебе покажется, что без тебя мне будет лучше?

– Даже в этом случае. По своей воле я не уйду. – «Я уже ушел один раз, оставив ту, что была мне дороже жизни, в безопасности. Больше я такой ошибки не совершу», – вслух этого я говорить не стал. И обещание давал серьезно.