Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Я понял, - прошептал Адон, - Не волнуйся, я все исправлю.
- Как? - поинтересовалась матрона, - Останешься здесь сам?
Патриарх потряс головой.
- Мои обязанности в Арабеле…
- Тогда, я думаю, тебе лучше вернуться в Арабель. Просто оставь нас с нашими проблемами, - сказала худая, выходя вперед, - А теперь отойди, чтобы я наполнила свою бадью.
Корин преградила ей путь.
- Вы не понимаете… неудачу потерпела я, а не Мистра.
- Наша Леди Таинств повелевает самой магией, - пояснил Адон, - Ни одно заклинание смертного не сможет противостоять ее власти.
Глубокий голос раздался над площадью:
- Но вашей богини здесь нет, в отличии от меня.
Огромный, закутанный в кожу силуэт преградил проход. Хоть он и обладал горбатой спиной и кривой фигурой, все равно был вполовину выше любого обычного человека. Ноги были тонкими и настолько изогнутыми, что, казалось, их владелец скорее бежит, а не идет. Одна костлявая рука свисала настолько низко, что костяшки волочились по булыжникам, а вторая была скручена и прижата к груди под неестественным углом.
Новому действующему лицу принадлежала самая ужасная физиономия из всех, что видел Адон. Она была ужасно изможденной, с потрескавшейся черной кожей. Брови выдавались вперед настолько, что отбрасывали непроницаемую тень на глаза. Нос был узким, как острие кинжала, скулы были гротескно искривлены, а из-под нижней губы выступала пара желтых клыков.
Позади стоял Брока в своей меховой накидке с фиолетовым поясом. На его лице остались нарывы, а опухший нос и темные глаза говорили о том, что он перенес жестокие побои после возвращения в замок Горджиас вчера вечером.
Женщины стали разбегаться по домам, и сенешаль провозгласил:
- Стойте! Герцог желает, чтобы вы видели то, что здесь произойдет.
Толпа немедленно остановилась, оставив достаточно места между отвратительной фигурой и патриархом. Адон отступил от Серафины.
- Лорд Горджиас?
Герцог склонил голову в знак подтверждения и поковылял вперед.
- Я пришел поблагодарить вас за новый облик моего сенешаля, - сказал он, указав своей неуклюжей рукой на изъязвленное лицо Броки, - Теперь на него гораздо интереснее смотреть.
- Вам – может быть, - признал Адон.
Герцог остановился в дюжине шагов.
- Теперь, когда я выразил свою признательность, вы и ваша послушница должны идти, - сказал он, - Если бы вы посетили мой замок по прибытии, у нас мог бы выйти занимательный спор относительно Церкви Таинств – и несколько часов на дыбе помогли бы вам достичь ясности мышления. Однако, я не могу позволить вам распространять вашу ложь среди моих крестьян.
Адон покачал головой.
- Мы не уйдем, пока ваше проклятие висит над Тегией.
- Проклятие! Думаете, я бы проклял женщину, которую люблю? - вопросил герцог, указывая на Серафину, - Я расширяю ее чувство прекрасного, чтобы она оценила тонкую элегантность моей внешности.
- Меня отталкивает не ваша внешность, - отрезала Серафина, - Я ненавижу то, чем вы есть внутри.
- И что есть я – внутри?
- Тиран, столь же жестокий, сколь и тщеславный, - сказала Серафина, - Я лучше умру в одиночестве, чем выйду за вас!
Раздвоенный язык мелькнул между губ герцога.
- Интересно, разделяют ли твои чувства другие женщины Тегии?
- Нет! - крикнули несколько женщин на площади.
- Иди же с ним, или ты сделаешь нас всех вдовами, - приказала матрона, подходя к Серафине. Другие двинулись, чтобы поддержать ее, но Корин быстро достала булаву и преградила женщинам путь.
Адон извлек горстку серы из кармана плаща. Он вознес безмолвную молитву Мистре, прося ее благосклонно отнестись к заклинанию, что он готовил, затем произнес:
- Лорд Горджиас никого не убьет.
- Возможно, нет – если вы уйдете на закате, - сказал герцог, остановив свой затененный взгляд на священнослужителе, - Но если после полудня вы все еще будете здесь, все мужчины в этой деревне умрут. Запомните мои слова.
- Если вы угрожаете другим, у меня нет выбора, кроме как сразить вас во имя Мистры!
Когда патриарх поднял руки, чтобы задействовать заклинание, женщины тревожно закричали и побежали с площади. Герцог лишь улыбнулся, когда у него над головой разверзлась огненная дыра. Столб пламени понесся прямо ему в лицо. Он смотрел, как огонь приближается, безумно смеясь.
Как только первый язык пламени коснулся костистого лба, пылающий луч прекратил низвергаться. Пламя с шипением погасло, и багровый разлом внезапно исчез, оставив после себя лишь столб серого дыма. За пару секунд дым развеялся на ветру. В небе не осталось и следа от заклинания Адона.
- Он поклоняется Кайрику! - выдохнула Корин, - Только под защитой Повелителя Раздора можно противостоять магии Мистры – и сотворить такое с женским лицом!
Она коснулась своей изуродованной щеки.
- Не будьте глупцами, - усмехнулся герцог, подходя к ней и Адону, - Ваши жалкие божества меня не интересуют. Единственный, кто достоин моего поклонения – я сам!
Корин прыгнула вперед, целясь своей булавой в грудь герцога.
- За женщин Тегии!
Лорд Горджиас позволил удару попасть в цель. Тот отскочил от его жесткой шкуры. Затем герцог схватил Корин за запястье и произнес магическую формулу. Мягкий покров нежной шерсти немедленно расползся по ее коже. Руки и ноги неожиданно выкрутились в суставах, превратившись в кривые, жалкие отростки, неспособные даже выдержать вес тела. Девушка упала на землю, крича в агонии.
Адон не стал медлить со следующим ударом, на сей раз достав булаву. Выкрикнув имя Мистры, он прыгнул вперед и обрушил свое оружие на лицо лорда Горджиаса. Будто прикованный к земле, герцог следил за дугой, ведущей головку булавы прямо к его носу, и патриарх посмел надеяться, что расправится с врагом за один удар.
Двигаясь так быстро, что Адон увидел лишь расплывчатое пятно, лорд Горджиас перехватил и вырвал булаву. Он отбросил ее в сторону, и, сжав могучую длань на горле у патриарха, оторвал его от земли.
- Довольно ваших глупостей, - прошипел герцог.
Краем глаза Адон заметил стройную фигуру Серафины, приближающуюся сбоку. Обоими руками она обрушила булаву Корин на ногу герцога. Удар отскочил от колена, не нанеся никакого вреда.
- Ты примкнула к этим чужакам против своего будущего мужа? - вопросил он, глядя вниз на Серафину.
Она подняла булаву и ударила снова. Герцог, казалось, и не заметил. Горджиас снова посмотрел на Адона.
- Как ты заставил Серафину любить тебя?
- То, что она чувствует, не любовь, - выдохнул Адон,