«Она почти взрослая, — с сожалением подумала Лора. — Как бы мне хотелось находиться с ней рядом, когда она была маленькой девочкой — в три годика, в шесть, всегда-всегда…»

— Ты уверена, что Симон решил уйти из дома, чтобы избежать нежелательного брака? — с удивлением спросила Лора. — Но, как бы то ни было, ему не следует так поступать. Для его матери, Элизабет, это будет большим горем. И для Жозефа тоже. Господи, ведь этому мальчику еще нет семнадцати! С ним может случиться все, что угодно!

— Мама, умоляю, ничего не говори его родителям! Я понимаю Симона. Ему нужна свобода, нужны приключения. Я знаю, что у него есть сбережения и он рассчитывает найти работу на одном из больших кораблей, которые плавают по реке Святого Лаврентия.

Теперь Эрмин была готова предстать перед Жозефом и мэром. Лора поправила прическу и накинула на плечи сиреневую шелковую шаль.

— У меня не было времени переодеться. Это платье помялось, ведь я в нем спала. Что ж, тем хуже! Эрмин, подожди минутку. Ты ведь собираешься вернуться в Валь-Жальбер…

Молодая женщина что-то искала в своей сумочке. Наконец она протянула дочери визитку.

— У Фрэнка был корабль, который развозил клиентам продукцию его завода. Сейчас всеми делами занимается управляющий. Вот его визитка, пусть Симон зайдет к нему и скажет, что он от меня. Управляющий даст ему работу.

Из той же сумочки Лора достала ручку и написала несколько строк на обороте карточки. Потом поставила подпись. Изящество, с которым она все это проделала, зачаровало Эрмин.

— В Монреаль он может приехать на поезде. Это безопаснее, чем колесить по дорогам.

— Он так и думал, мама. Спасибо тебе!

— Ну вот, я соучастница побега из дома! Это мне совсем не нравится. Теперь твой Симон хотя бы знает, куда пойти, но ты должна сохранить в тайне этот мой поступок. Я еще раз повторяю, что мне затея с побегом не нравится. С тех пор как ко мне вернулась память, мне больно вспоминать о том, что твой отец исчез. Стоит мне увидеть на улице в Робервале высокого и темноволосого мужчину с бородой, как у меня сердце обрывается…

Эрмин поцеловала Лору. Поцеловала в первый раз. До этого момента она принимала материнские поцелуи, но не отвечала на них.

— Я еще не слишком стара для роли твоей матери, несмотря на мою седину? Ее я унаследовала от отца, он начал седеть с двадцати пяти лет. А мне уже тридцать восемь.

— Ты очень красивая, мама! — заверила молодую женщину Эрмин. — Хорошо, что ты теперь рядом. Мне кажется, что ты защитишь меня от любой беды.

Лора задумчиво улыбнулась. Взяв дочь за руку, она сказала:

— Пора! Нужно поговорить с твоим опекуном.

Они вышли в коридор.

— Что я должна ему говорить? Что я остаюсь жить с ними? Но, если ты вернешься в Монреаль, мы больше не будем видеться. Мне бы так хотелось, чтобы ты жила в Валь-Жальбере!

Лора замерла, словно пораженная внезапным озарением.

— Конечно! Ты права! Я рассчитывала снять квартиру в Робервале, но, если я поселюсь здесь, ты не сможешь приезжать ко мне так часто, как захочешь. К тому же в Валь-Жальбере многие дома пустуют, верно? Я поговорю об этом с мэром. Не сомневаюсь, что он будет рад сдать мне жилье. Я предложу за аренду хорошие деньги или, если понадобится, куплю дом. Эрмин, тебе в голову пришла великолепная идея!

— Ты можешь купить дом так просто, не задумываясь о цене? — удивилась она. — Это будет просто чудесно!

— Нужно попробовать, — отозвалась Лора. — Если бы только получилось переехать до Рождества… Тогда бы мы с тобой нарядили огромную елку… Сейчас в продаже столько изысканных елочных украшений!

Энтузиазм матери и ее речь, свойственная богатым дамам из высшего света, смущали девушку. Лора легко давала волю своим чувствам и этим сильно отличалась от Бетти и других жительниц Валь-Жальбера. До встречи с матерью Эрмин видела перед собой совсем другие примеры — сдержанных жен и матерей, которые никогда не выставляли свои эмоции напоказ.

«Интересно, узнал бы ее сейчас мой отец Жослин? — думала девушка. — Наверняка мама совсем не похожа на ту молодую эмигрантку, которая приехала из далекой Бельгии без единого су в кармане!»

— Знаешь, я все-таки хотела бы написать своим дедушке и бабушке Шарден, — сказала девушка, меняя тему разговора. — У них нет причин относиться ко мне плохо. Я крещена, серьезна и знаю много религиозных гимнов.

Эта идея не особенно обрадовала Лору. Она остановилась и крепко сжала руку девушки.

— Прошу тебя, дорогое дитя, не делай этого. Я не хочу, чтобы наши жизненные пути снова пересеклись. Пойми, твой отец убил того человека, который меня преследовал. Кто-нибудь мог видеть это из окна. И если имя Жослина связали с убийством, его родителям пришлось уехать из тех краев, потому что в противном случае они бы умерли от стыда. Мы не стали сообщать им о твоем рождении. Хотя, может быть, они догадывались, что я беременна, но дитя, которое я ждала, их не интересовало.

Выслушав эту горькую тираду, Эрмин кивнула. Однако ее в который раз посетила смутная мысль, что мать не говорит ей правды. По крайней мере, всей правды…

* * *

На Жозефе были рабочие брюки и жакет из хлопчатобумажной ткани в шотландскую клетку. Он был без шляпы и с небритым подбородком. Его внешность типичного рабочего диссонировала с изысканной обстановкой красно-золотого салона «Château Roberval».

Мэр Валь-Жальбера, одетый с большей элегантностью, бросал удрученные взгляды на его грубые ботинки, оставившие в машине комья засохшей грязи.

— Господа! — Лора поприветствовала месье Маруа и мэра кивком.

Появился грум с кофейным сервизом. Директор приказал ему присутствовать при разговоре и сообщить немедленно, если дело вновь обернется скандалом.

— А, вот и ты, Мимин! — воскликнул Жозеф, вставая с кресла. — Ты какая-то бледненькая сегодня! Бетти славно придумала, передав тебе одежду!

Он старался говорить ласково. И даже попытался обнять девушку, но она отшатнулась.

— Понимаю, ты все ещё сердишься, — виноватым тоном сказал он. — По я не так уж виноват перед тобой, Мимин. Да, я поступил плохо, но я боялся тебя потерять. И Бетти тоже боялась. Я говорил себе, что она этого не переживет. Не нужно было так делать, тут я с тобой согласен.

Понурив голову, он вернулся за круглый столик, сел и взял печенье из вазочки с выпечкой, которую подали к кофе. Мэр решил, что пришел его черед вступить в разговор:

— Жозеф — человек достойный, мадам, — сказал он, обращаясь к Лоре, которая подняла на него свои лазурно-голубые глаза. — Он рассказал мне о своих опасениях. Что вы рассчитываете предпринять относительно будущего вашей дочери?

— Еще во время нашей первой встречи я сказала месье Маруа, что желаю одного — рассказать Эрмин, при каких обстоятельствах нам, ее родителям, пришлось с ней расстаться. Теперь она все знает. У нее доброе сердце, и она сумела меня простить. Я не имею намерений оспаривать решение властей, предоставивших право опеки месье и мадам Маруа.