Получилось даже слишком хорошо. У него аж искры из глаз полетели. А вслед за ними брызнули слезы.

Потирая ушибленную щеку и вытирая глаз, Денис насторожил уши и прислушался. Вроде бы все было нормально. Больше никто рядом не хихикал, не пищал и вообще не издавал никаких обидных звуков.

Это его немного приободрило. Денис даже замурлыкал какой-то варварский боевой мотивчик и победоносно огляделся вокруг. Именно в это мгновение что-то легко коснулось его ноги.

Как ужаленный, он отдернул ногу и поджал ее под себя. Получилось довольно уморительно, особенно если посмотреть со стороны. На дне огромного горного лабиринта стоит как цапля, на одной ноге, мальчик с выпученными от ужаса глазами и трясется как заяц.

Но теперь здесь были еще и другие глаза. Они-то и смотрели сейчас на мальчика со стороны.

– Объясни, пожалуйста, зачем ты себя бьешь? – раздался прямо из-под самых ног Дениса тоненький голосок. Между прочим, тот же самый, что хихикал минуту назад. Денис осторожно глянул вниз и медленно опустил ногу.

Рядом с ним, на задних лапках, стоял, чуть покачиваясь серый мышонок. Передними лапками он облокотился на ботинок Дениса, смешно растопырив крохотные пальчики. Серые глазенки смело и удивленно глядели на человека, точно Денис был сейчас для мышонка самым большим чудом на свете.

Денис же смотрел на крохотного зверька, как если бы он был действительно величайшим чудом во всем Лабиринте. А он-то был абсолютно уверен, что в этой гигантской и мрачной головоломке он совсем один-одинешенек! Но откуда, интересно, взялась тут эта мышь?

– И действительно: откуда же ты взялся? – улыбнулся Денис. – За целый день я не встретил тут ни одной живой души...

– Здесь нет живых душ, – пропищал мышонок. – Тут только камни и лед. И еще эти... как их...

Он наморщил носик, что-то вспоминая. Причем сделал это с таким усердием, что даже чихнул.

– Признаки, вот кто! – вспомнил, наконец, зверек.

– Какие еще признаки? – удивился Денис. – Чего – признаки? Предмета?

Он попытался представить, как по Лабиринту носятся из конца в конец ожившие безумные прилагательные и напыщенные причастия. И едва снова не расхохотался. Положительно, сегодня у него был веселый день!

– Не чего, а какие, – поправил его мышонок. – И вовсе не признаки, это я спутал. Призраки – вот кто!

– Ах, призраки! – кивнул мальчик. – Ну, можешь быть спокоен, призраков на свете не бывает.

Правда, он тут же мысленно ругнул себя за эту возможную неправду: кто же знает, что бывает в действительности в Архипелаге, а что – только в Закрытке?

– Так то – на свете, – засмеялся мышонок. – А тут – Лабиринт. Тут и вовсе никакого света нет. Одни камни и лед, так что вечно лапки мерзнут. Ой-ёй-ёй!

На такую логику Денис не нашелся сразу что ответить. Мышонок же некоторое время смотрел на мальчика снизу вверх, а потом сердито пискнул:

– Ну! А как тебя зовут?

– В смысле? – не понял Денис.

– Когда тебе представляются, нужно взамен тоже назвать свое имя, – ядовито заметил крохотный серый комочек. – Иначе будешь невеста и борода!

– Чего-о-о?! – вытаращился Денис.

– Ну... – мышонок смущенно почесал шейку задней лапкой. – Это я просто еще в словах... немного путаюсь. Плохо знаю всеобщий. Я хотел сказать – невежа и балда. Теперь ты понял?

– Ага, – кивнул Денис, с любопытством разглядывая своего собеседника. – Куда уж понятнее... А ты что же это, так запросто говоришь по-человечески? – с глупым видом пробормотал Денис первое, что пришло на ум.

И тут же в мыслях выругал себя: как же он забыл, что в Архипелаге все звери и птицы при желании могут переходить на всеобщее наречие?!

Мышонок промолчал, только вновь смешно наморщил нос. Его длинные усики при этом ощетинились как тонкие проволочки. И теперь зверек здорово походил на диковинного лилипутского робота с антеннами под носом, прилежно исследующего поверхность какого-нибудь Марса или Венеры.

Мышиные глазки-бусинки бесстрашно взирали на него снизу. Шерстка звереныша была пыльная. Кое-где светлели пятнышки проплешин. Видать, питание у него в последнее время было не из лучших.

И Денис с запоздалой досадой поймал себя на мысли, что даже не спросил своего серенького провожатого, чем он питается в этом огромном каменном мешке. И где в Лабиринте обитают его остальные сородичи?

Денис машинально сунул руку в карман. Потом в другой. И ему впервые в Лабиринте улыбнулась удача!

В складках шва он нащупал несколько хлебных крошек, твердых как камень. Видимо, когда-то в кармане лежали соленые сухарики и просыпались из пакетика. Денис выловил самые крупные, опустился на корточки и предложил мышонку эту немудрящую еду.

Тот не заставил себя упрашивать. Бойко схватил одну крошку и принялся сноровисто обгрызать ее, как маленький серый бурундучок. Через несколько секунд с крошкой было покончено, и мышонок принялся за вторую. Он был так голоден, что во время еды громко пищал от возбуждения, и при этом умудрялся даже чавкать. Правда, для Дениса эти звуки были почти неслышны.

Покончив с трапезой, мышонок сыто откинулся на хвост. И только теперь Денис заметил, что к длинному и порядком облезлому мышиному хвостику привязан какой-то грязный и пыльный лоскуток. Но сразу спрашивать было как-то неудобно, и мальчик с интересом наблюдал за своим нежданным гостем.

– Ну, как, будешь отвечать? – весело пискнул малыш. Утолив голод, он обрел еще большее настроение пообщаться.

– А тебя как звать? – лукаво спросил Денис.

Ему было приятно разговаривать с этим хвостатым оптимистом. Какой никакой, но все-таки разговор отвлекал его от тоскливых мыслей. Хорошо еще, что Денис не страдал клаустрофобией – так называется болезнь, при которой боятся замкнутых пространств. Иначе в Лабиринте Озорина ему пришлось бы очень худо уже через час-другой.

– Я ведь уже представился, – недовольно пискнул мышонок. – Меня зовут – Ой-Ёй-Ёй.

– Это что же – такое имя? – недоверчиво произнес мальчик.

– А как же! – важно ответил мышонок. – Наше древнее фамильное имя. Оно передалось мне по наследству от дедушки. Веришь?

– Чудное какое-то! – улыбнулся Денис. – Нет, признаться, не очень.

– И правильно делаешь, – замотал головой от смеха малыш. – Просто у нас в семье все имена такие. Сестричек зовут Уй-Юй-Юй и Ей-Же-Ей. А младшего братика – Ай-Яй-Яй. Он среди нас всех самый большой озорник. Никак не усидит на одном месте. Так что это имя ему как раз поделом будет.

– Надо же! – не слишком-то доверчиво покачал головой Денис. – А вы, часом, не китайцы?

Звуки мышиных имен почему-то сразу напомнили Денису китайские имена, полные звучных гласных и кратких, как бы отрезанных слогов.