Вместо того чтобы выбрать другую гостиницу, он уехал из города. Если он останется, его почти наверняка запомнят и сумеют при необходимости опознать… Но в пути Ршава сообразил, что его уже запомнили — независимо от того, уехал он или нет.

Теперь беспокоиться из-за этого было поздно. Оставалось надеяться, что у сторонников автократора вскоре появятся более важные заботы, чем поиски священника, вокруг которого копятся странные подозрения. Сейчас весна. Вот-вот начнется сезон военных действий. Солдаты Малеина, равно как и солдаты Стилиана, выйдут в поход. Вторгшиеся в империю хаморы — тоже.

А когда война загремит с новой силой, кто станет чрезмерно дергаться из-за одного священника? Никто, — во всяком случае, Ршава на это надеялся.

* * *

Он приближался к столице. Деревни, поселки и даже приличного размера города попадались все чаще, а расстояния между ними становились все короче. На дорогах в этой, сравнительно безопасной, части империи встречалось и намного больше людей. Теперь Ршава мог без труда затеряться в толпе. Он ехал, охваченный воодушевлением. Он избежал всех дорожных опасностей, и его ждала столица.

Никто не преградил ему путь при въезде в очередной город. Здесь Ршава был всего лишь еще одним священником — эка невидаль! К этому времени он заехал на подконтрольную Малеину территорию настолько далеко, что никому и в голову не могло прийти, что он едет из мест, захваченных Стилианом, не говоря уж о диком северо-востоке. Немалую роль в этом играл и его акцент. Даже после стольких прожитых в Скопенцане лет, по выговору сразу можно было определить, кто он такой: коренной житель столицы. А столица все еще принадлежала Малеину.

— Здравствуйте, святой отец, — произнес хозяин гостиницы, когда Ршава заглянул в его заведение. — Ищете обед и койку?

— И кружку вина, — добавил прелат.

Хозяин улыбнулся и положил руку на черпак, готовый окунуться в большой кувшин с вином под прилавком.

— Что ж, думаю, мы сможем предложить вам что-нибудь подходящее.

— Хорошо.

Ршава вошел. Людей в буфетной было немного, и это говорило в пользу сделанного им выбора. В данную минуту никто здесь не спорил и о теологии, и в этом тоже был плюс — хотя Ршава и не знал, сколько продлится затишье; даже в маленьких и неприметных городках вроде этого заранее ничего не угадаешь.

Заказ у него приняла не служанка, а очень похожий на хозяина юноша с пробивавшимся пушком на щеках. Юноша принес вино, хлеб и сыр, а потом оставил Ршаву в покое, на что хватало сообразительности не у каждого подавальщика.

За едой прелат сосредоточенно изучал прихваченный у Кубаца гримуар. Чем больше он узнает, тем лучше окажется готов к разным неожиданностям. Для начала ему хотелось научиться чему-то большему, чем всего лишь проклинать людей и видеть, как они падают замертво. Ведь лучники и те используют стрелы с разными наконечниками, в зависимости от того, кого они хотят поразить: птицу, оленя или противника в кольчуге. Чем больше различных видов оружия окажется в его распоряжении, тем меньше ему придется полагаться лишь на одно, пусть и смертельное.

Кстати, ни Кубац, ни оба мага, подъехавшие к Гимерию, не упали мертвыми мгновенно, как бы Ршаве хотелось. Значит, у них была какая-то защита от его оружия. Она их не спасла, но ведь могла и спасти, если бы они лучше и заранее подготовились или оказались бы более сильными чародеями?

А где гарантия, что ему не встретится такой чародей? И прелат листал пергаментные страницы, отыскивая защитные чары и способы их применения.

Как уже успел убедиться Ршава, книга Кубаца была трудна для понимания. Разбирая записи чародея, прелат то и дело проваливался в ямы умолчаний: познания Кубаца в магии были весьма значительны, и он попросту опускал те явления, которые принимал как должное. Неопытный же будущий маг, каким являлся Ршава, тратил много времени и усилий, чтобы догадаться, о чем в этих случаях должна была идти речь…

— Извините, святой отец, не нужна ли вам на столе лампа? — спросил сын хозяина. — На улице уже темнеет.

— И то верно, — согласился Ршава, уже почти водивший носом над страницами. Он встал. — Но не лучше ли будет, если ты отведешь меня в мою комнату и поставишь там лампу?

— С радостью, — ответил юноша и выполнил его просьбу.

Комната — по размерам скорее каморка — оказалась именно такой, какую Ршава ожидал увидеть. Здесь имелись обычные кровать, стул, шкаф, таз, кувшин и ночной горшок под кроватью. Но хотя она была меньше многих комнат, где ему в последнее время приходилось ночевать, она также оказалась и чище большинства из них.

В Скопенцане Ршава зажег бы столько свечей, ламп или факелов, сколько пожелал. Но даже при таком освещении читать после заката было занятием не из приятных. При жалком огоньке единственной масляной лампы оно оказалось и вовсе невозможным.

Внезапно прелат рассмеялся над собой. Какой же он чародей, если не может осветить одну маленькую комнату? Да ведь в начале книги он видел заклинание как раз для этой цели и запомнил его, по своему обыкновению, целиком и точно!

Ршава помнил и то, что в заклинании призывался Фос. Прелат брезгливо оттопырил губу… Ну, это будет нетрудно изменить. Формула в том виде, в каком ее записал Кубац, свидетельствовала лишь о невежестве мага. Ршава, убежденный, что знает истину, решил изменить магию так, чтобы сосредоточить заклинание на истинной главной силе в мире.

Он начал произносить необходимые слова, в должных местах заменяя имя благого бога на имя Скотоса. Руку прелат держал вытянутой над книгой, чтобы свет полился из нее, как только он договорит заклинание. И это мгновение быстро приближалось.

— Да свершится так! — объявил Ршава…

И из его руки потек мрак.

Прелат всегда считал, что мрак есть лишь отсутствие света — нечто такое, что можно рассеять лучами солнца или луны, огнем факела, лампы или свечи. Ршава так считал, но сейчас обнаружил, что ошибался. Вызванный его заклинанием мрак поглотил и свет лампы, и те лучики лунного света и огней факелов, что пробивались с улицы через щели в ставнях. Прелат остался наедине с абсолютной ночью. С тем же результатом он мог бы считать, что ему вырвали глаза.

Впрочем, нет: кое-что он смог увидеть. Ршава увидел допущенную им ошибку. Если ему был нужен свет, для этого не стоило взывать к темному богу.

Ему очень хотелось узнать, затопила ли эта ощутимая и агрессивная темнота лишь его комнату или каким-то образом просочилась наружу и накрыла всю гостиницу, весь город, всю империю. Что он натворил? Но Ршава быстро сообразил, что не слышит воплей ужаса, а это значит, что мрак окутал лишь его. Это было уже хоть что-то, пусть даже и небольшое что-то…

Он стал произносить заклинание вновь, но теперь уже в точности как оно было записано в книге. Ршава даже представить не мог, что стал бы делать, если бы не выучил его. Наверное, остался бы слепым навсегда; или, возможно, признался бы во всем какому-нибудь магу. В таком случае последним светом в жизни Ршавы стало бы пламя костра, на котором его сожгли бы за ересь.