— Все возможно, — остановил ее Джонас. — Наверное, твоя Кейтлин просто вдруг поняла, что сильно недооценила своего противника. Что ж, не она первая, не она последняя.

Верити недовольно прикусила нижнюю губку:

— Вот теперь ты действительно напугал меня. А вдруг Кинкейд заподозрит неладное?

— Если у Кинкейда появится хоть малейшее подозрение, держу пари, план Кейтлин полетит ко всем чертям! И ее жизнь, кстати, тоже повиснет на волоске.

— Джонас!

Не обращая внимания на испуганный крик Верити, Джонас во все глаза смотрел на Кинкейда. Тот шествовал по зале с царственной небрежностью, раздавая приветствия знакомым и сдержанно представляясь остальным.

Да, этот человек знает, как держать себя в высшем обществе! Новый Борджиа, прекрасно сознающий свое могущество… Если Кинкейд и впрямь догадается о планах художницы, то ей несдобровать.

— Верити, мне кажется, Кинкейд что-то пронюхал.

Он слишком силен, чтобы подставляться за здорово живешь. Твоя Кейтлин просто дура.

— Джонас, мы должны что-то сделать?

— Что же?

Верити решительно схватила его за рукав:

— Я не знаю. Думаю, с Кейтлин говорить бесполезно, она просто одержима своим блестящим планом.

— В таком случае нам остается только ждать развязки и быть рядом, если Кинкейд задумает выкинуть что-нибудь скверное.

Время неуклонно приближалось к полуночи. В пестрой толпе было совсем нетрудно избегать нежелательной встречи.

И все-таки Кинкейд увидел их:

— А, вот и вы! Мое почтение, мисс Эймс, приветствую вас, Куаррел. Значит, вы тоже приглашены? — весело спросил Кинкейд и уверенно двинулся к ним как к старым знакомым, прихватив парочку канапе с буфетного столика. — Очень милый вечерок, не находите? Вот только слишком многое разрушает иллюзию, напоминая о нашем прагматичном веке. Вот, скажем, еда — типичная кухня нашего столетия!

— Вы глубоко заблуждаетесь, — немедленно возразила Верити. — Большая часть этих блюд сделала бы честь любому хорошему столу шестнадцатого века. В ту эпоху тоже готовили и яйца, и мясо, и всевозможные паштеты. Неужели вы не знаете, что современная кулинария многим обязана искусным поварам Ренессанса? Конечно, здесь вы не найдете знаменитого пирога, начиненного живыми птицами, соленых свиных языков и вареных телячьих ножек, но надо же делать поправку на сегодняшние вкусы! Джонас, что ты молчишь? Скажи, я права или нет?

Джонас невольно поморщился, услышав в голосе Верити плохо скрытую враждебность. Черт возьми, его возлюбленная никогда не была хорошей актрисой! Теперь она считает Кинкейда гадким насильником и поэтому даже не собирается особо скрывать от него своего осуждения!

Джонасу ничего не оставалось, как только попытаться несколько сгладить прозвучавшую резкость. Не хватало только, чтобы Кинкейд еще больше насторожился!

— Думаю, ты права. Однако не забывай, что перед нынешним поставщиком блюд стояла несоизмеримо более легкая задача. Ему не приходилось заботиться о безопасности.

— О безопасности? — приподнял красивую бровь Кинкейд.

— Во времена Ренессанса пища для больших приемов готовилась под строжайшей охраной, — терпеливо пояснил Джонас. — Все очень боялись быть отравленными.

— Ах да, конечно! — развеселился Кинкейд и взял со столика еще одно канапе. — В те далекие дни жизнь была весьма тяжелой.

— Вот именно. Да, кстати, вы проверили подлинность своего кинжала?

Кинкейд отпил глоток вина из бокала.

— Да. Ваша догадка подтвердилась Меня бессовестно надули. Признаться, мне нелегко было смириться с этой мыслью.

«Охотно верю», — подумал Джонас.

— Надеюсь, вы переговорили с тем, кто продал вам фальшивку? Или с бывшим владельцем кинжала? — помолчав, добавил Джонас. Он и сам недоумевал, зачем задал последний вопрос. Просто не смог удержаться. Поймав пристальный взгляд Верити, Джонас понял, что она тоже вспомнила пожилого мужчину, умирающего над блюдом лингуини.

— Этот стилет я купил без посредников, — осторожно ответил Кинкейд. — И это должно послужить мне хорошим уроком. Если бы перед покупкой я обратился к помощи специалиста, это избавило бы меня от мук оскорбленного самолюбия. Представляете, что я пережил, когда вы прямо назвали мой кинжал подделкой! Что же касается бывшего владельца, то, боюсь, с ним мне уже никогда не придется иметь дела. Представляете, этот негодяй скончался несколько лет назад! Он был застрелен вором, вломившимся ночью в его дом — Какой ужас! — вздрогнула Верити, вложив в это восклицание гораздо больше непосредственного чувства, чем того требовали обстоятельства. — Несчастный был вашим другом?

— Всего лишь деловым партнером.

— А что же полиция? — не унималась Верити. — Удалось задержать убийцу?

— Я не интересовался этим вопросом, — отрезал Кинкейд и быстро перевел беседу в другое русло. — Итак, наша таинственная нелюдимая художница наконец решилась встретиться с поклонниками своего таланта. Отдаю должное ее вкусу. Роскошная женщина!

Жаль, что ее портят этот шрам и изуродованная нога.

— Она пострадала от несчастного случая, — злобно прошипела Верити. — Счастье, что она вообще осталась в живых!

— Вот как? — переспросил Кинкейд, разглядывая Кейтлин, стоявшую в глубине комнаты.

Джонасу впервые захотелось собственными руками придушить свою возлюбленную. Вместо этого он нежно обвил ее талию и больно ущипнул за бок. Верити захлопала ресницами и укоризненно подняла глаза. Джонас свирепо покачал головой, и она наконец поняла, в чем дело. Джонас заметил, как Верити досадливо поморщилась. Так ей и надо, пускай хорошенько подумает, прежде чем болтать!

Язык ее — враг ее, особенно когда она чем-то рассержена.

— Вы остаетесь на завтрашний аукцион? — спросил Джонас, желая отвлечь Кинкейда от пристального созерцания Кейтлин.

— Да. Не могу сказать, что мне по душе вся эта нелепая затея с маскарадом, но художникам надо прощать излишнюю эксцентричность. В конце концов все это мелочи по сравнению с перспективой получить последнюю картину Эванджер, — рассеянно заметил Кинкейд. — Ну а вы? Вы тоже остаетесь?

— Мы тоже будем присутствовать на аукционе, но не как покупатели, а как гости Кейтлин, — снова вмешалась Верити.

Джонасу снова пришлось хорошенько щипнуть ее. Зачем давать лишнюю информацию Кинкейду? Ситуация и без того становится слишком щекотливой.

— Понимаю. Наверное, мисс Эванджер очень высоко ценит ваше общество, — протянул Кинкейд. — Вы давно знакомы с ней? Судя по слухам, наша великая Кейтлин ведет очень замкнутый образ жизни.

— Не слишком давно, — отрезал Джонас, моля Бога, чтобы противник отвлекся и не успел вытянуть недостающие сведения из словоохотливой Верити. Его мечтам суждено было сбыться в следующую же минуту.