— На дороге нашли, на дороге пускай и помирает, — сказал Мандря и приказал цыганам запрягать. В глухой ночи все еще вспыхивал костер, выбрасывая в темноту языки пламени, которые тут же опадали. Так же судорожно бились последние жизненные силы в теле ростовщика.

Наутро его нашли мертвым проезжие торговцы мазутом. Большого шума смерть заимодавца не произвела, потому как вся страна была в великом кипении и многие дрожали за собственные жизни. Только Илья, слуга ростовщика, увидав тот большой сундук пустым, сказал:

— От грабежа пошло богатство хозяина, грабежом и ушло!

34

«Десять дервишей могут разместиться на одном тюфяке, но два господаря в одной стране — не могут».

Мирон Костин

Прошло немало тревожных дней ожидания, пока в Каменицу прибыл, наконец, чашечник Штефэница с посланием от гетмана Богдана Хмельницкого.

«Пресветлый государь Земли Молдавской, достославный пан и брат мой! — прочитал дрожащий от нетерпения воевода. — Неожиданный наскок врагов на твою милость, мой пан, еще сильнее связывает нас тесной дружбой, побуждает прийти тебе на помощь. И мне не дают покоя разные враги, но я понимаю беду, в которой ты оказался, и шлю на подмогу твоей милости сына моего Тимошу с несколькими тысячами войска. Я же готовлю войско из запорожцев и из чужеземцев и выступаю против врагов моих, взяв в помощь всесильного господа-бога, дабы подсобил мне в том сражении. И ежели войска, что послал тебе, недостаточно будет, то сам с войском приду и уж это наверняка поможет. Если бы твоя светлость известил меня раньше, то с божьей помощью мы бы все предупредили. Но что поделаешь, коль поздно открылись черные эти козни. Однако ты, государь, не падай духом и верь, что до последнего часа мы готовы, как велит мне братская наша дружба, помогать твоей милости. И буде что случится, изволь известить меня. И тем предлагаю свои услуги вечно братские.

Богдан Хмельницкий, гетман Войска запорожского».

Воевода тайком утер слезу.

— Что пишет нам сват Богдан? — спросила господарыня.

— Шлет войско с Тимушем во главе. Поискать еще такого надежного человека как гетман! Хоть у него у самого свара с ляхами, он готов прийти с войском ко мне на помощь.

— Гетман — человек высокого духа и верности. Дружба познается в лихой час.

Воодушевленный письмом гетмана, воевода стал с нетерпением ждать известий от своего зятя. Наконец, прискакал нарочный и вручил грамоту от его брата, гетмана Георгия. Писал тот, что запорожцы Тимуша и две тысячи татар переправились через Днестр у Сорок.

«Ни сражения, ни сопротивления большого не было до самых Поприкан, — сообщал Георгий. — Тут нас встретили войска Штефана Георге, смешанные с ратниками Кемени и спафария Диику. Была конница хорошо расположена и удержала бы казаков, если бы не их отвага и умение сражаться, не жалея жизни. Налетели они через брод, кто верхом, кто вплавь и с такой быстротой набросились на войско логофета, что и часа не прошло, как потеснили его и разогнали. Те, кто спасся бегством, наутро разошлись по своим домам. Кемени с войском тропками перебрался через горы, оставив логофету несколько стягов конницы с Яношем Борашем. Штефан Георге засел в своей вотчине Бучулештах. Спафарий же Диику вернулся к себе в Валахию. Видимо, не желает сердить гетмана. Пишу тебе, брат, что теперь нахожусь при дворце, которому разор изрядный причинен, и даже слуги разбежались кто куда. Счастье еще, что есть пан Котнарский и несколько бояр, что верными тебе остались, они помогают мне коротать время, потому что иначе показалось бы, что нахожусь в пустыне. Ожидаем, значит, твоего скорого прибытия. Тимуш с войском стоит в городе».

Воевода сложил письмо и приказал готовить кареты и весь обоз в дорогу.

Как только Лупу со своими людьми прибыл в Яссы, Тимуш с сотниками и есаулами переселился в монастырь Галату. Вскоре возвратилась из Каменицы и господарыня со Штефаницей и своими боярынями. Господарь собрал в диване оставшихся ему верными бояр. Были приглашены Тимуш и полковники. Бояре все считали, что нужно приводить в порядок государство. Тимуш же думал иначе.

— Должно с врагами покончить. Ежели этому псу-логофету перестанут помогать Ракоци или Матей, которые побоятся гетмана, то помогут ему ляхи. Нам долго пребывать в Молдавии не с руки, потому что собираются с силами и враги наши.

— Быть может, следовало бы написать письмо султану и попросить у него войска для защиты нашей земли? — раскрыл свои мысли воевода.

— Султан, твоя милость, что и хан, — сказал Дорошенко. — Посулит золотые горы, но как только получит от логофета дары щедрее твоих, его и назначит господарем. Разве тебе не известно, какими мерками отмеряется справедливость у нехристей?

— Все тщетно будет, ежели не накажем их и не заставим бояться нас, — сказал Тимуш. — Сперва рассчитаемся с разбойниками Матея, а затем проложим себе путь к честному государю Ракоци. Собери-ка, твоя милость, войска, сколько сможешь, и в путь!

— Давай-ка еще поразмышляем, твоя честь, — молвил воевода.

— Решайся, твоя милость, и как только будешь во всем готовый, дай нам знать.

В ожидании решения Тимуш и его люди обнаружили в подвалах монастыря погреб со старым вином. Пиры в Галате не прекращались.

— Богатой землей правит тесть твой, пан Тимоша, — сказал как-то вечером Дорошенко. — Только маловато у него надежных людей. Чуть качнулся под ним трон, а они — во все стороны, будто мыши из горящего стога.

— А тесть-то мой бояр своих все задабривает, вместо того, чтобы головы им рубить. Я б их на кол сажал и вдоль дороги расставлял, чтобы другим наукой было, — жестко ответил Тимош.

— Наведи порядок, пан Тимоша! — прокричал хриплым голосом какой-то сотник.

— Избавь его милость от друзей, а от врагов он сам избавится! — сказал другой.

— Вот сейчас и начнем! — хлопнул саблей по столу Тимофей. — Отправить кого-нибудь во дворец, чтобы попросил тестя прислать ко мне писаря, того шелудивого ляха! Пускай скажет, что я в нем нуждаюсь.

Два сотника вскочили в седло и поскакали во дворец.

Воевода, услыхав просьбу зятя