– Так ты приедешь, Забродин?

– Нет. Не сегодня, – совершенно убито пробормотал я. – Извини, Оля…

Мне удалось отделаться от нее, соврав, что у телефона посажен аккумулятор, а зарядное я оставил дома.

Я положил трубку на столик и принялся бродить по просторной гостиной, безуспешно пытаясь решить, что теперь делать. В свете, так сказать, последних событий.

Звонить Борщихе или Антону?

Разнюниться?

«Ах, как бессовестно вы меня подставили! Подавайте теперь мне охрану! Вывозите из города! Прячьте куда-нибудь! Защищайте от разъяренных монстров!»

Ну уж нет! Ни за что! Никогда!

Вместе с Катей забаррикадироваться в этой надежной квартире?

Большой холодильник полон жратвы. На неделю нам хватит.

Нет, только не это! Еще неизвестно, что страшнее: жаждущие отмщения «крестные отцы питерской мафии» или постоянно жаждущая половой близости Катерина.

Сделать вид, что ничего ужасного не произошло? Отвезти Катерину, возвращаться домой и спокойно дожидаться дальнейшего развития событий…

Завернувшись в цветастое пляжное полотенце, из душа вышла Катя. Мимоходом еще раз ткнувшись губами мне в щеку, устремилась на кухню. Тут же с грохотом уронила какую-то посудину. Выматерилась. Прокричала:

– Тебе яйца варить?!

– Сварят без тебя, – процедил я. Она не расслышала.

– Не поняла! Всмятку?!

«Пожалуй, садисты сначала предложат: „Тебе как? Варить или всмятку?“»

– Как хочешь.

– Денис, сходи побрейся! И прими душ.

– Хорошо.

Аккуратистка Катя была права. Больше часа прошло, как я проснулся, но со всеми текущими заморочками пока даже не удосужился вычистить зубы. Да и холодный душ мне бы не помешал – облегчил бы тяжелую голову, снял напряжение. А там, глядишь, я и решил бы, как действовать дальше.

Но добраться до ванной я не успел.

На выходе из гостиной меня остановил телефон – заверещал, закрутился на гладкой стеклянной столешнице. Я посмотрел на него, как на врага. И как-то сразу почувствовал, что ничего хорошего мне этот звонок не принесет.

Но трястись от страха в ожидании неприятных известий я не привык. И никогда не пытался спрятаться от проблем, разумно полагая, что рано или поздно они все равно до меня доберутся.

Так лучше уж рано!

Я подошел к столу, взял дрожащий от нетерпения мобильник. Посмотрел на дисплей. «Номер не определен».

Это, конечно, мог быть и Антон. И Борщиха. Но почему-то я быт уверен: не они. Это ОТТУДА!

Большим пальцем я подцепил крышечку.

– Слушаю.

– Здравствуй, урод! – обласкал меня ровный, густой, как кисель, голос – мечта церковного певчего.

– И тебе здоровья, ублюдок, – спокойно ответил я. – Обзовись, что ли. С кем говорю, таким разлюбезным?

Церковный бас растерянно гукнул. Похоже, своим незамысловато-хамским приветствием он собирался с ходу поставить меня на измену.

Не тут-то было!

Ни хлюпать носом, ни заикаться, ни мямлить какую-нибудь белиберду я не собирался. И уж точно не горел желанием доставлять этим Наркевичам-Афанасовым удовольствие поиметь меня с первого же телефонного разговора.

– Короче, Забродин, – после двух-трех секунд замешательства разродился человеческой речью мой собеседник. – Обзываться не собираюсь. Да и зачем? Разговору с тобой всего на два слова.

– Тогда валяй. Выкладывай, что там у тебя.

– В общем, так. Облажался вчера ты, Забродин, со своим телевидением. Не по делу подставил хороших людей. Ты ведь в курсах?

– В курсах, что двоих хороших людей угораздило угодить под обстрел моих камер? И при этом их слегка зацепило. – Я ухмыльнулся. Посоветовал: – Так пусть не шастают где ни попадя сразу после суда. А вообще-то, передай им мои сожаления, что так получилось. Мы снимали совершенно другое и к твоим двум дедам не имели ни малейшего интереса.

– Ой, не имели ли? – И без того сочный голос моего собеседника в этот момент обильно пропитался еще и приторно-сладкой патокой иронии. – Другие считают иначе.

– Они ошибаются, – сказал я. Конечно же, в полной уверенности, что никто мне не поверит. И ожидал услышать в ответ нечто типа плакатного «Они никогда не ошибаются!» Но мой анонимный собеседник удивил меня абсолютно неожиданным признанием:

– Согласен с тобой. Я тоже думаю, что ты просто оказался не в нужном месте, не в нужный час. Не повезло тебе, парень. Просто не повезло! Но сути дела это никак не меняет. Отвечать придется.

Он взял паузу, наверное, уверенный в том, что сейчас услышит банальное «Как отвечать?». Но я молчал. Зачем задавать пустые вопросы?

– Забродин, ты слушаешь?

– Только почему-то ничего не слышу, – хмыкнул я, с удивлением отмечая, что этот звонок подействовал на меня куда эффективнее холодного душа, чудесным образом за считанные секунды избавив от напряжения, которое не оставляло меня все утро. Я чувствовал себя сейчас легко и свободно; способным решительно влезть в любой, хоть самый дерьмовый блудняк, и выйти оттуда, даже не замаравшись. Все-таки правильно говорят, что ожидание боя в сто раз страшнее самого боя. И вот он, бой, начался. – Говори, говори, не стесняйся. Чего там просили передать мне твои боссы?

– Просили передать, что тебе амба, приятель.

– И все? – Я даже слегка рассмеялся.

– Составляй завещание. Расплачивайся с долгами. Приводи в порядок дела. На это у тебя всего несколько дней. – Чувствовалось, что растерянный моим безразличием и полным отсутствием страха «церковный бас» потерял нить разговора и начинает, что называется, блудить словами. – И даже в голове не держи гаситься от нас! – решил добавить он громкости. – Достанем везде, бля!!! Понятно?!! Хоть на Северном полюсе, хоть…

– В общем, так, – перебил я собеседника, уже начавшего было запутываться в словах. – Передай своим боссам, что я тебя внимательно выслушал. Штаны при этом не намочил. Гаситься никуда не намерен. Так же как не собираюсь составлять завещание и готовиться к смерти. У тебя еще есть что сказать?

Похоже, что не было. «Церковный бас» молчал, скрипел мозговыми извилинами. Может быть, даже аккуратно, дабы я (не дай бог!) не услышал, советовался с консультантами.

Я терпеливо ждал.

– Короче, Забродин, ты слушаешь? – наконец донеслось из трубы.

– Говори, говори.

– Тебя найдут. Или позвонят и забьют стрелку. Все, приятель, удачи, – на прощание пожелал мне аноним с густым голосом. И отключился.

А я так и остался стоять возле журнального столика с трубкой в руке. С глупой улыбочкой на устах.

Безуспешно тужась понять: «А что это было? Розыгрыш? Или прелюдия какой-то изощренной садистской комбинации? Как вообще расценивать подобный звонок, скорее напоминающий хулиганскую выходку пустоголовых подростков? Серьезные люди, а уж тем паче „крестные отцы питерской мафии“ подобным не занимаются. Такие уж если и бьют, так сразу и наверняка. И не размениваются на телефонные прелюдии типа „тебе амба, приятель!“» Из кухни высунулась Катя.