«Так все-таки кто они такие?» – в очередной раз спросил я. И в очередной раз получил ответ, который, по сути, никаким ответом и не являлся.

«Это наши противники», – безразлично буркнул Антон.

Прижав к уху мобильник, старик молча выслушивает сообщение, так же молча кладет телефон в карман и кидает в сторону продолжающей потрясать бутылкой «Лэфройга» Катерины испепеляющий взгляд. Потом поворачивается к своему престарелому другу и произносит несколько слов.

У того моментально каменеет лицо.

– …Забодяжитъ поддельный виски в домашних условиях – это раз плюнуть! – не подозревая о нависшей опасности, купается в лучах славы Катерина. Даже если не принимать во внимание огромную телеаудиторию, слушателей у нее сейчас хоть отбавляй. – Нужен самогонный аппарат, чтобы перегнать на нем обычное пиво, и кое-какие пищевые ароматизаторы. Получится гадость, конечно, но всучить ее пьяному русскому лоху, как истинный скотч, не составит проблем…

Забавно, что «черный пиджак», только что обзывавший Катерину шалавой, сейчас внимает ей с неподдельным интересом. Рядом переминается с ноги на ногу его коллега, прибывший на подмогу, но так до сих пор не проронивший ни слова.

На заднем плане два хозяина жизни о чем-то встре-воженно совещаются со своими помощниками в желтых галстуках. В сторону расправляющихся с нечистоплотными официантками посетителей никто старается не смотреть. Кто знает, у кого из этих провокаторов скрытая камера? Лишний раз попадать в ее объектив нет никакого желания.

– Что будем делать, красавица? – с победной улыбочкой интересуется Антон у своей официантки, наконец набравшейся смелости приблизиться к эпицентру конфликта. В кадре крупным планом ее бэйджик: «"Цыганская мыза" – ТАНЯ – официантка». Название заведения, в котором сейчас осуществляется подстава, может легко прочитать любой телезритель. – Кроме добавочных порций блинчиков, которые мы съели и даже этого не заметили, я обнаружил здесь… – Антон успел скрутить счет в трубочку и теперь держит его перед собой, словно жезл, дразнит им напуганную неожиданным поворотом событий Таню. Девочка в высоком кокошнике не в силах оторвать взгляда от этого «жезла». Он гипнотизирует ее. Он как олицетворение обрушившихся на ее узкие плечики больших неприятностей. – …Да-да, именно в этой цидульке я обнаружил, что мы с женой сегодня, оказывается, выжрали девятьсот грамм коньяка. И при этом абсолютно тверезые. Аки стеклышки! Никогда не подумал бы, что на такое способны… Так чё делать-то будем?!!

– Я сейчас все исправлю, – чуть слышно лепечет Таня.

– Не-е-е! Не прокатит! Слишком просто хочешь отделаться. Ты собиралась развести меня на бабло! – безжалостным взглядом поедает Антон официантку. Такую хрупкую. Такую беззащитную. Совсем еще девочку. Но сегодня судный день… вернее, судная ночь, и юный возраст как смягчающее вину обстоятельство совсем не котируется. – Подзаработать хотела на мне?!! Так?!! Говори!!!

Таня молчит.

– Не слышу ответа! Решила, не обеднею, если поделюсь с тобой парой тысчонок?!!

– Нет, не решила. Я, наверное, просто ошиблась. Устала. Сегодня тяжелый день, наплыв посетителей…

«Что я вам говорила? – торжествует Ольга за кадром. – „Просто ошиблась. Устала. Тяжелый день“, передразнивает она официантку. – Стандартный набор оправданий».

– Ошиблась? Непреднамеренно? Такое с тобой происходит крайне редко? Сегодня исключительный случай? – исходит желчью Антон. – Враки!

Татьяна готова разрыдаться.

– Не-е-ет!!!

– …Так ты будешь пробовать это дерьмо? – В двух шагах от нее Катерина тыкает в носик Тамаре графин с псевдо-«Смирновской».

– Я не пью водку.

– А что пьешь? Виски? – Катерина ставит на место графин и хватается за бутылку с этикеткой «Лэфройг». – Солодовый! Элитный! С прекрасным дымным оттенком! Напиток аристократов! Налить на два пальца?

Тамара в ответ только молча кусает губы.

Грех прерывать столь увлекательное зрелище показательной головомойки. Но по соседству разворачиваются события если и менее яркие, то не менее значимые. В монтажке нажимают на кнопку на пульте, выводят в эфир картинку с другой скрытой камеры.

Убитую рожицу официантки Тамары сменяет банкетный стол, за которым только что подошло к концу экстренное короткое совещание между VIP-стариками и «желтыми галстуками». Решение принято: срочно сваливать из этого паленого кабака. Оба хозяина жизни резко поднимаются и направляются к выходу. За ними устремляется свита из четырех телохранителей. А за столом остается компания… вернее, группа людей в прежнем составе: девять на этот раз не просто кислых, а всерьез встревоженных рыл. Семеро молча уткнулись в свои чашки с остывшими кофе и чаем, и лишь два «желтых галстука» о чем-то перешептываются между собой. Вот один из них достает сотовый телефон. Второй поднимается из-за стола…

– …Короче, так! – Затягивать с вынесением приговора Антон не намерен. – Вину свою ты признавать не желаешь, чистосердечно раскаиваться не собираешься. Не сомневаешься в том, что сегодня в очередной раз все сойдет с рук. Придется тебя разочаровать. И не только тебя. – Он оборачивается, манит к себе рыжего растрепанного парня – в одном лице и менеджера, и сомелъе, и главного диспетчера процесса обмана пьяных лохов.

– …Виски тоже не хочешь? – продолжает мучить Тамару кровожадная Катерина. – А чего хочешь? Колбаску «Посадскую»?.. Не-е-ет?!! Счет забрать хочешь?..

– Возникли проблемы? – наконец возникает на переднем плане рыжеволосый молодой человек. На груди неизменный для сотрудников бэйджик «"Цыганская мыза" – АНДРЕЙ – менеджер». На лице выражение беспокойства. Пожалуй, впервые на его памяти конфликт с посетителями достиг столь серьезных масштабов.

– Да, у тебя, дорогой, и правда проблемы. – Антон тычет скрученным в трубочку счетом в бэйджик рыжеволосого. – Раз ты менеджер, значит, в курсе, что творится на твоей территории. В смысле, в этой харчевне. – Он театрально обводит рукой обеденный зал. – А раз в курсе, значит, ты соучастник.

– А что творится? – делает недоуменную рожу Андрей. А чего ему еще остается? – Не понимаю вас.

…На заднем плане один из «желтых галстуков» подходит к продолжающим наблюдать за разборкой со стороны администратору Брагуцэ и двоим дюжим секъюрити в ярко начищенных сапогах, обязательных для местных особей мужского пола. Достаточно нескольких слов и многозначительного взгляда, брошенного «галстуком» в сторону вершащего правосудие Антона, чтобы Брагуцэ резво сорвался с места и почти бегом устремился к месту событий.

– Не понимаешь меня, дорогой? Ой ли? – разыгрывает удивление Антон. Он явно не прочь красочно живописать конфликт с потерявшими стыд официантками. – Ладно, рассказываю…

Но ничего рассказать он не успевает. С безумным видом к нему подскакивает Брагуцэ, упирается в него внушительным животом.