«Жаб», март 1997 г.

Андерсен-фарм представлял собой небольшой двухэтажный сельский дом из красного кирпича с черепичной крышей, огородом и несколькими подсобными строениями в разных стадиях разрушения. За домом виднелась пристройка с односкатной крышей и небольшие поля, где паслось около десятка тощих овечек. Вот и вся ферма. В грязном загоне стояла дряхлая соловая кобыла, которая при приближении «аллегро» честно вздернула голову, но, поскольку она была страшно близорука, машина показалась ей, наверное, ядовито-зелёным слоном. В холодном утреннем воздухе из ноздрей кобылы валил пар. Наверное, ей вспоминались старые добрые деньки, когда она носилась по полям с другими лошадьми, перепрыгивала через живые изгороди и галопом мчалась за чем-то, что её всадник хотел поймать, но почти никогда не догонял. Она посмотрела на медленно плывущего мимо зелёного слона и снова сонно положила голову на перекладину ворот.

Детективы въехали во двор и остановились у покосившегося амбара, в котором на кирпичах стоял «Остин-10». Нигде поблизости никакой другой машины не наблюдалось, и не похоже было, что дома кто-то есть. Когда они вышли, Мэри указала Джеку на лестницу, прислоненную к стене, — у её подножия валялась куча пустых банок из-под пива. Шалтай тут явно бывал.

Джек медленно подошёл и постучал в переднюю дверь. Ответа не последовало. Он постучал громче. Затем приставил ладони шторками к глазам, чтобы заглянуть сквозь стекло, но никаких признаков жизни не заметил. Джек знаком велел остальным следовать за ним и обошел дом сзади, направляясь к размещавшейся в пристройке кухне. Там он снова постучал, затем подергал ручку двери. Дверь была заперта.

— Не подадите ли мне вон ту трость? — попросил Джек.

Браун-Хоррокс вскинул брови и что-то записал в блокноте, а Мэри протянула начальнику трость. Несколькими точными ударами Джек разнес окно, и мирную сельскую тишину разорвал звон осыпающегося стекла. Шпротт залез в кухню, проверил заднюю дверь на предмет ловушек, затем впустил остальных внутрь.

— Ваши действия весьма сомнительны, — предупредила Мэри. — Всё, что мы здесь найдём и захотим использовать в качестве доказательств, не будет принято во внимание.

— Я пытаюсь предотвратить серьёзное преступление, — отрезал Джек. — А о судебной процедуре подумаем потом.

Полицейские вошли в гостиную и чуть не дали тягу от страха, когда на них зашипела и сердито захлопала крыльями большая и очень злая гусыня. Они попятились, а птица уселась на диван, продолжая злобно шипеть на них. Пол был покрыт гусиным пометом.

— Гусыня?

— Теперь понятно, откуда взялся помет в офисе Болтая.

— Да, но почему в доме-то?

Пока они пялились на неё в полумраке, гусыня принялась устраиваться поудобнее, и в гнезде, под которое она себе облюбовала диван, вдруг что-то блеснуло. Мэри засучила рукав и подалась вперёд. Гусыня раскрыла клюв и зашипела на нахалку, но Мэри защёлкала языком и очень мягко просунула руку под птицу. Джек взглянул на часы. Ему редко приходилось общаться с домашними животными. В основном он сталкивался с ними тогда, когда они красовались в пластиковой упаковке на полках в «Теско» или возлежали на блюде в окружении печеной картошки и морковки.

Мэри вынула руку, и яйцо ярко засверкало в полутемной гостиной. Девушка торжествующе улыбнулась и передала яйцо Джеку. Оно было на удивление тяжелым и все ещё теплым.

— Значит, вот откуда он брал золото, — проговорил Джек. — Я мог бы и догадаться. Дровосеки нашли гусыню, но им не хватило ума помалкивать о ней. Том Томм жил здесь. Он услышал о гусыне, выследил их в лесу, его охватила жадность — и вот…

В комнате больше ничего не было, и взгляд Джека остановился на уходящей вверх лестнице. Детектив стал осторожно подниматься по ней, пока не оказался в верхнем коридоре. По полу тянулась узкая ковровая дорожка, по обе стороны от неё шёл голый паркет. В дальнем конце виднелось застекленное окно. Двери направо и налево вели в спальни. В первой они нашли кучу химического оборудования: реторты, грязные мензурки и подставки с пробирками. В воздухе висел гнилостный запах разложившегося сыра, а в дальнем углу, на грязном диване в окружении трёх электрокаминов, под грязным одеялом свернулось нечто вроде ребенка. У них на глазах оно едва заметно шевельнулось, и Джек произнёс самым командным тоном, на какой только был способен:

— Полиция! Ты, под одеялом! Вылезай! Медленно!

Ответа не последовало. Тогда Джек подошёл и осторожно стянул одеяло. Но под ним оказался не ребёнок. Там лежало нечто, больше всего напоминавшее большую и очень гнилую корявую картофелину, только величиной с пару арбузов. От него распространялся запах потных ног, и всех сразу же замутило.

— Что это? — пробормотал Джек, глядя на непрестанно подрагивающий загадочный предмет.

Он зажал нос и рот платком и протянул уже было руку, чтобы осторожно ткнуть странную штуку пальцем, но Мэри ухитрилась перехватить его. Шеф непонимающе посмотрел на неё, а она молча указала головой на предупреждение на стене:

БИОЛОГИЧЕСКАЯ ОПАСНОСТЬ!

ВЫСШАЯ МЕРА ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ!

— Господи! — выдохнул Джек, радуясь, что Мэри успела его остановить. — Это же Геркулес, бородавка-чемпион профессора Предплюснуса! Вы только посмотрите на его размеры!

Мэри с умным видом кивнула и передала ему пустую бутылочку, лежавшую рядом на столе. Бутылочка была чистая, но на ней имелась этикетка, и Джек, содрогаясь от ужаса, прочел:

КОНЦЕНТРИРОВАННЫЕ СПОРЫ

ЖИВОЙ БОЮДАВКИ.

ДЛЯ МАКСИМАЛЬНОГО ЗАРАЖЕНИЯ

ЕЖЕНЕДЕЛЬНО ДОБАВЛЯТЬ В СООТНОШЕНИИ

1:100 В РЕЗЕРВУАР РЕГУЛЯТОРА ВЛАЖНОСТИ

Рядом обнаружилась и ещё одна бутылочка, подтвердившая опасения Джека. Наклейка на ней гласила:

СУПЕРБОЮДАВКА: АНТИДОТ

Шалтай не преувеличивал, когда в подпитии хвастался, что через пару месяцев его акции будут стоить целое состояние. Если бы вспыхнула эпидемия бородавки, справиться с которой могли только Карбункул и Шалтай, они имели бы все шансы разбогатеть. За антидот они могли запросить сколько угодно. Продали бы лекарство компании «Пемзс», и акции Шалтая в империи средств лечения ножных болезней взлетели бы в цене в сотни раз по сравнению с тем, сколько он заплатил за них полгода назад.

— Звоните Бриггсу, — велел Джек. — Пусть свяжется с Центром контроля контактных инфекций и объявит Центр Священного Гонго «горячей» зоной. Пока отряд биологической защиты не проверит помещение, нечего и думать об открытии Центра Джеллименом.

— Что?! — воскликнула Мэри.

— Теперь все стало ясно. Разве вы не понимаете? Центр Священного Гонго — идеальное место для распространения вирусной бородавки. Воздушное кондиционирование и контроль влажности, к тому же из уважения к святыне все гости будут босиком! Простая бородавка уже достаточно неприятна, но такое чудовище может натворить что угодно.