Вчера Аидас говорил о чем-то подобном, но она поняла, что армии Хела будут на ее стороне и что принц Пропасти ей поможет, какое бы безумие Хел ни задумывал.

– На этот раз принцу Ямы нужен достойный противник. Тот, кто не сломается, как сломался принц Пелиас в древности. Он настаивает на сражении с тобой, Звезднорожденная, и ты должна явить свою полную силу.

Брайс грубо засмеялась:

– Передайте ему, что я как раз шла упражняться. А вы – полуживые – вмешались и схватили моего брата.

Но ее слова вызывали дрожь в костях. Подумать только, от чьего имени с нею говорили эти твари!

– Передайте ему, что вы сами похитили моего учителя.

– Упражняйся больше и усерднее. Он ждет.

– Благодарю за назидательную беседу.

– Твоя дерзость неуместна.

– Ваше похищение моего брата еще неуместнее.

Жнецов затрясло от гнева. Брайс сжалась.

– Принц Ямы уже ведет охоту в туманах Костяного Квартала, дабы найти себе достойного противника… или свое величайшее оружие.

Брайс едва не выпалила: «Эмиля?» – но вовремя закрыла рот. Ситуация получалась еще дерьмовее. Неужели и Аполлион тоже охотился за мальчишкой? Неужели Костяной Квартал и был местом, на которое намекала Даника? Мозг Брайс лихорадочно работал, выдавая план за планом.

– Удивлена, что Король Подземья позволяет Аполлиону беспрепятственно рыскать по своим владениям.

– Даже хранители мертвых склоняются перед принцем Ямы.

Брайс сникла. Эмиль находится в Костяном Квартале. Во всяком случае, Аполлион так считает. О чем только думала Даника, рекомендуя Зофи Костяной Квартал как безопасное место?

Жнецы не дали Брайс задать новые вопросы и произнесли хором:

– Брайс Куинлан, ты продала свою душу. Когда настанет твое время, мы разорвем ее в клочья.

– Тогда и встретимся.

Ей нужно найти способ вызволить Рунна, оказаться быстрее и хитрее их.

– Пожалуй, мы испытаем твою силу уже сейчас.

Жнецы устремились в атаку.

Брайс встретила их светом, вжавшись в закругленную стену туннеля. Вода перехлестывала через край прохода, брызгая на ее неоново-розовые кроссовки.

Жнецы попятились, однако, невзирая на свои угрозы, не опустили Рунна ниже. Сила внутри Брайс нарастала, достигла пика, а потом…

Раздался новый залп. Не от нее, из другого места. Залп густой ночной тьмы.

Только что возле Брайс стоял жнец. И вдруг его не стало. Исчез, превратившись в ничто. Остальные заверещали, но…

Брайс вскрикнула, увидев Кормака. Тот появился из ниоткуда, повис над рекой, схватил второго жнеца и снова исчез вместе с жертвой.

Маневр повторился. И снова Кормак схватил жнеца и исчез.

Тех, кто уже мертв, нельзя убить. Но их можно… переместить. Или как назывались маневры Кормака?

Авалленский принц появился снова. Его светлые волосы переливались в свете звезды Брайс.

– Да бей же по ним светом, Хел тебя побери! – заорал он.

Брайс поняла, куда смотрел Кормак. На Рунна. На жнецов, продолжавших удерживать ее брата.

Брайс выплеснула свою силу. Звезда вспыхнула, как сверхновая. Жнецы завопили и исполнили угрозу, швырнув Рунна в бурлящую воду.

Кормак успел поймать его раньше, не дав Рунну упасть в зловонный поток. И снова исчез.

Жнецы крутились на месте, шипя и вереща. Брайс опять ударила по ним светом, и они рассеялись по темным углам.

Появился Кормак и что-то бросил в ее сторону. Звездный меч. Должно быть, снял с бездыханного Рунна. Брайс не успела ни о чем подумать. Рука сама вытащила меч из ножен. Черное лезвие струило звездный свет. Металл сверкал в огненных переливах.

Какой-то жнец бросился к ней. Брайс взмахнула мечом не глядя, наугад, зная, что такой удар ужаснул бы Рандалла.

Но лезвие ударило по ветхой ткани, гниющей плоти и древним костям. Впервые, возможно единственный раз, в этом мире из жнеца хлынула кровь.

Жнец закричал. Пронзительно, как ястреб. Остальные завыли от ужаса и ярости.

Звездный меч звенел от света, вбирая в себя магическую силу Брайс и пробуждая к действию. Ничто не казалось Брайс таким правильным и легким, как вонзать меч в костлявую грудь раненого жнеца. Он выгнул спину, продолжая кричать. Из иссохших губ хлестала черная кровь.

Остальные жнецы вопили, да так громко, что Брайс едва не опустила меч, чтобы зажать уши.

Ее противники снова устремились в атаку, но рядом с нею, окруженный тенями, появился Кормак. Он схватил Брайс за талию, и они оба куда-то исчезли.

Вокруг завывал ветер, мир кружился у нее под ногами, но…

Они оказались в тренировочном центре Вспомогательных сил. На полу кашлял Рунн. Со всех троих на начищенный сосновый паркет капала зловонная сточная вода.

– Это и есть твоя долбаная телепортация? – спросила Брайс, оборачиваясь к Кормаку.

Но Кормак смотрел на Звездный меч. Лицо авалленского принца было бледным. Брайс и сейчас плотно стискивала эфес меча, словно рука отказывалась разжимать пальцы. Она взглянула на лезвие, затем дрожащими пальцами убрала меч в ножны. Свет потускнел, однако Звездный меч продолжал звенеть, и Брайс не знала, как с этим совладать.

Как обращаться с оружием, убившим то, что невозможно убить.

25

Тарион опасливо поглядывал на двух собеков, расположившихся у ног его королевы. Их сильные чешуйчатые тела свешивались со ступеней подиума. Глаза тварей были закрыты, и лишь пузырьки воздуха, выходящие из длинных морд, подсказывали, что собеки живы и готовы в мгновение ока оттяпать русалу руку.

Трон Речной Королевы был вырезан в горе речных кораллов, поднимающейся с каменистого дна. Лунатион находился достаточно близко от побережья, и примесь морской соли в воде поддерживала рост и яркий цвет кораллов, а также букеты анемонов, кружевных морских вееров и редких радужных ошибней. Все это украшало гору вокруг и над троном. Тариону казалось, что тут не обошлось без магии самой королевы.

Русалочий хвост Тариона помогал сопротивляться быстрому течению.

– Я явился, ваше величество, – поклонился Тарион.

Умение противостоять течению было его второй натурой. Но он знал: местоположение трона выбрано не случайно, дабы всякий, кто предстанет перед королевой, ощущал неуравновешенность и от этого терял бдительность.

– Вы меня вызывали?

– До меня дошли сведения, что ты позвал мою дочь на свидание, – сказала королева, и ее темные волосы заколыхались над нею.

Тарион сосредоточился на движениях своего хвоста, удерживающего его на месте.