Крейтон наконец почувствовал облегчение. Он вытянулся на диване:

— Как прошел сегодняшний разговор с полицией?

— Без проблем. Я выразил наше общее сожаление по поводу того, что натворила Джулия, затем связался с Дороти и детьми и объяснил им все про нашу пианистку. Я выпустил пресс-релиз от лица всех нас. И до двух часов ночи назойливые репортеры обрывали мне телефон. Что, черт подери, случилось с Джулией? Неужели она действительно убила психолога?

— Похоже на то, — осторожно сказал Крейтон. — В любом случае очевидно, что необходимо как можно дальше дистанцироваться от нее.

— Нам поможет то, что ее фамилия не Редмонд.

И тут Крейтон услышал, как жена кричит из коридора, ведущего в спальню:

— Крейтон! У тебя есть хоть капля рассудка? Тебе нужно было выспаться в эту ночь. У нас же партийный завтрак в шесть утра!

Он попрощался с Дэвидом.

— Мы договорились?

Каждый из них знал, что больше нечего обсуждать. Ничто не заставит их нарушить устное соглашение. Редмонды были едины.

— Договорились.

Братья повесили трубки. Крейтон пошел в свою спальню, а жена вернулась в свою.

* * *

7.57. ВОСКРЕСЕНЬЕ

ЛОНДОН (АНГЛИЯ)

Приближаясь сквозь утренний туман к зданию, в котором размещалось отделение полиции района Белгравия, главный суперинтендант Джеффри Стаффилд разглядывал три облицованные кирпичом башни, возвышающиеся над холодными мокрыми деревьями. Одержимый злостью и страхом, он проехал мимо внутреннего двора и ограждающей стены вдоль Букингем-палас-роуд, а затем въехал на стоянку.

Однако бешенство улетучивалось, как воздух из надувного шарика, оставляя лишь чувство холодной решимости. Из офиса он позвонил в коммуникационный комплекс своему любимому компьютерному асу, Виктории Аллен. Он устроил так, что она была сегодня на дежурстве.

— Вы собираетесь звонить сейчас? — спросила она.

— Немедленно. Готова?

Когда она сказала, что готова, он повесил трубку, сосчитал до десяти и набрал номер. Если кто и мог отследить истинную исходную точку звонка его шантажиста, так это Аллен. У нее были почти мистические взаимоотношения с компьютерами и линиями связи. Ему это казалось тарабарщиной, но молодое поколение выросло на гигабайтах, программах и машинном языке... на терминах, которых он часто не мог даже найти в словаре.

Если повезет, она сможет дать ему адрес. Тогда он найдет шантажиста, отрежет этому гаду яйца и засунет их ему в рот, а потом перережет ему горло от уха до уха.

Прозвучал всего один гудок.

— Вы прочли статью? — это был тот же голос культурного, образованного и властного человека.

— Я прочитал ее, — ледяным тоном ответил Стаффилд.

— Не сомневаюсь, что вы близко знакомы с этим грязным бизнесом...

Стаффилд почувствовал, что атмосфера накаляется.

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— Вам зарезервировано место на «Конкорде», рейс сегодня утром. Нужно поспешить, чтобы успеть на него. Вам также забронирован номер в отеле в Нью-Йорке. Ключ, который был в газете, открывает ячейку камеры хранения в аэропорту Хитроу. В ней находится портфель, там — подтверждение бронирования отеля, дополнительные документы, которые вам понадобятся, плюс имена дружественно настроенных журналистов. Позвоните им из самолета и организуйте пресс-конференцию. Все подробности расписаны. Там написано и все, что вы должны сказать журналистам. Выучите текст в самолете, а затем уничтожьте. После этого уже ваше дело, как вести себя с прессой. Если вы будете достаточно убедительны, выйдете из этой переделки богатым человеком.

Стаффилд закурил. Ему нужно было держать эту сволочь на телефоне как можно дольше.

— А если я не сделаю этого? — спросил он.

В голосе собеседника прозвучала ледяная нотка — для него не имело никакого значения, жив Стаффилд или нет.

— Если вы пытаетесь ловить меня на удочку, главный суперинтендант, это не сработает. У вас есть наши инструкции. Вы знаете цену отказа.

И телефон отключился.

Разговор прервался настолько быстро, что Стаффилд растерялся. Он посмотрел на часы. Черт подери!

Пот выступил у него на лбу. Он побежал вниз, в телекоммуникационный комплекс. Новое Белгравийское отделение было построено всего несколько лет назад — в 1993 году, — и все чрезвычайно гордились его суперсовременными технологиями в области компьютеров, связи и информации.

Когда он влетел в отсек, где сидела Виктория Аллен, она взглянула на него, оторвавшись от компьютерного экрана, и сняла наушники. Завитки ее пепельно-каштановых волос заняли свое обычное место. У нее были темно-зеленые глаза и жизнерадостный характер.

Но сейчас на ее лице было разочарование.

— Извините, сэр.

— Ничего?

Он рассчитывал, что она даст ему какую-нибудь зацепку. Любую зацепку.

— Их электронное перенаправление было очень сложным и протяженным. Он был на линии недостаточно долго. Я даже не пыталась расшифровать разговор.

Стаффилду было наплевать на разговор.

— Что вы можете мне сказать?

— Я не могу дать вам точный адрес, но исходящая точка звонка, похоже, находится в районе Вашингтона. Вам это поможет?

— Надеюсь.

Быстро поблагодарив, он повернулся на каблуках и поспешил к дверям. Он должен заскочить домой, собрать вещи, а затем отправиться в аэропорт Хитроу.

9.46. ВОСКРЕСЕНЬЕ

БАЛТИМОР (ШТАТ МЭРИЛЕНД)

Сэм проснулся около десяти утра. Его сон был беспокойным и неглубоким. Пробуждение оказалось намного приятнее. При свете дня он попытался понять смысл происходящего. И не только с Янтарной комнатой; многое другое еще ускользало от его понимания.

Он спустился в гараж и достал свой чемоданчик и русскую книгу с цветными фотографиями сокровищ, когда-то хранившихся в Кенигсбергском замке. Прислушался у двери спальни Остриан. Тишина. Он тихо приоткрыл дверь. Она спала, влекущие губы застыли в полуулыбке. Он подавил вспыхнувшее возбуждение.

Сэм покачал головой и пошел в гостиную. Ей впервые удалось по-настоящему поспать за двое с лишним суток. Пусть еще поспит. У него есть дела.

Он еще раз набрал номер сестры Пинка на Лонг-Айленде. Порт-Вашингтон находился недалеко от Остер-Бэя.

— Ты все еще выпендриваешься? — проворчал Пинк. — По крайней мере отсюда следует, что Майя Стерн пока не успокоила тебя.

— Пинк, послушай. За тобой никто не следит? Никто не наблюдает за домом твоей сестры?

— Да вроде бы нет. С чего бы?