– Артур? – переспросила Миракл, почувствовав легкую дурноту.

Герцогиня взглянула на нее:

– Дитя мое, надеюсь, герцог Веллингтон не был вашим любовником?

– Нет, – ответила Миракл. – Я подумала не о человеке. Мне никогда не доводилось лично встречаться с Железным Герцогом. Я вспомнила о его изображении на вывеске постоялого двора.

Одно мгновение герцогиня пристально смотрела на Миракл, а затем, повернувшись к сыну, бросила:

– Райдерборн! Помогите жене сесть!

– Ничего-ничего, – отозвалась Миракл. – Я превосходно себя чувствую!

– Надеюсь, – сказала герцогиня, – ибо вы, несомненно, носите под сердцем ребенка.

– Ты не знала? – спросил Райдер.

Миракл подняла на него глаза. Он отнес ее в покои для гостей, где они с Миракл располагались после пожара, и опустил на шезлонг.

– Я думала, меня одолевают тревоги о нашем будущем, – ответила она. – Порой поутру меня подташнивало. Я не могла смотреть на еду, но относила плохое самочувствие на счет беспокойства из-за предстоящей свадьбы. Мне в голову не могло прийти, что я беременна.

Райдер буквально светился изнутри.

– Нет слов, чтобы выразить, как я счастлив.

Миракл погладила его по щеке:

– Тебе не кажется, что наш сын был зачат вспышкой небесного фейерверка в ту ночь, когда над Амброз-Фолли шел звездный дождь?

– Весьма возможно. Не назвать ли нам его Амброзом, если это мальчик?

– Не знаю, – ответила Миракл. – При мысли о том, что мой ребенок будет ездить в том жутком экипаже с драконом, который хранится у вас в Рендейле, мне хочется, чтобы родилась девочка.

– Но наш сын – будущий герцог, – с улыбкой заметил Райдер. – Ты хочешь отказать ему в наследстве?

– Только в той его части, которая приносила тебе вред. – Миракл присела и спустила нога на пол. – А что в самом деле произошло в Харроу, Райдер? Неужели и нашим сыновьям придется также страдать?

Райдер встал и принялся шагать по комнате.

– Полагаю, секретов между нами быть не должно. – Он посмотрел на Миракл. – Согласна?

Миракл поднялась с шезлонга и приблизилась к мужу.

– Нет, не должно, хотя на то, чтобы раскрыть их друг другу все до единого, жизни не хватит.

– Она у нас впереди, – сказал Райдер.

Миракл заглянула ему в лицо:

– Я все-таки, пожалуй, расскажу тебе о тех мужчинах, которые были у меня после Гая и до лорда Хэнли, если ты хочешь. Хотя я всегда считала, что это было бы жестоко с моей стороны. Но теперь я знаю, что ты часть меня самой, и заслуживаешь того, чтобы знать: в моей жизни не было ничего недостойного, чего ты, возможно, так опасаешься.

– Мне, в сущности, нет до этого дела, – ответил Райдер, – разве что это было тяжело для тебя.

– Я все-таки думаю, что тебя это волнует, Райдер.

– Мысль о том, что с тобой обращались небрежно или даже жестоко, мне невыносима. – Налицо Райдера набежала тень. – Чего ради ты решила одарить своими милостями Хэнли?

– Это моя единственная ошибка! После Гая у меня было всего четверо мужчин: Ричард Эйведон, лорд Дартфорд, сэр Робин Хэтчли и лорд Бернем.

Тень сбежала с лица Райдера, и он улыбнулся ей:

– Все достойные люди. Эйведон, правда, не отличался блестящим умом.

Миракл криво улыбнулась:

– Я водила знакомство с этими джентльменами не из-за их ума.

Райдер рассмеялся:

– А потом он женился, и Хэтчли тоже?

– Именно. Будучи молодыми людьми, не чуждыми идеалов, они после женитьбы решили отказаться от внебрачных связей.

– Но Дартфорд ведь холостяк.

– Лорд Дартфорд, увы, не может отказаться от выпивки и азартных игр. Как-то раз удача отвернулась от него, и он, оказавшись на грани разорения, представил меня сэру Робину.

– А Бернем, кажется, погиб на охоте в результате несчастного случая? Я очень сожалею, Миракл.

– Да, – кивнула она. – Он был человеком бесшабашным, остроумным и очень по-доброму относился ко мне. Мне кажется, я могла бы его полюбить. Узнав о его гибели, я обезумела от горя.

Райдер обнял ее за плечи и повел к шезлонгу.

– При этом присутствовал Хэнли.

– Да. Он тогда показался мне добрым и милым, а в то время мне ничего другого не было нужно, и три недели спустя я приняла его предложение.

– Однако он говорил о тебе ужасные вещи.

– Вот как? – Миракл спокойно посмотрела на Райдера. – Возможно, из-за неприязни к тебе. Однажды, будучи со мной на балу, он увидел, как ты вошел в зал, и тут же стал настаивать, чтобы мы немедленно уехали. В тот же вечер он потребовал, чтобы я связала его и избила. Я отказалась, и мы поссорились. Вряд ли он мне это простил – не мой отказ, конечно, а то, что он в моем присутствии потерял над собой контроль и приоткрыл завесу над тем, что собирался скрывать до конца жизни. Почему все-таки вы стали врагами?

– Сейчас это уже не имеет значения. – Он взял Миракл за руку. Его взгляд остановился на ее пальцах.

Миракл сжала его ладонь.

– Можешь не рассказывать, если это причиняет тебе боль.

– Боль? Нет. Теперь уже нет. Я все это похоронил в себе. Я был даже не первой его жертвой. Но изволь, я расскажу тебе, ибо не желаю ничего от тебя скрывать.

Миракл, приготовившись слушать, склонила голову ему на плечо.

– Это, наверное, обычное дело у мальчишек, – наконец начал Райдер, – когда они оказываются оторванными от дома и остаются без должного присмотра взрослых. Я оказался к этому не готов, ибо был первый из Сент-Джорджей, кто пошел в школу. Мой отец получал образование здесь, в Уайлдшее. Герцогиня считала, что сыновья должны общаться с другими мальчиками. Правда, она не вполне представляла, каким образом это должно происходить.

– Вы никогда до этого не встречались с Хэнли?

– Встречался, но не разговаривал. Он был тремя годами старше, но с первого взгляда невзлюбил меня. Это случилось почти сразу после моего прибытия в школу. Хэнли был предводителем группы старших мальчиков, которые заставляли новичков вроде меня проходить так называемую инициацию. Я оказал сопротивление. Но им удалось удержать меня за руки.

– Наверное, это было нечто поистине варварское.

– Хэнли держал нас лицом в воде, пока мы не начинали задыхаться, а его товарищи тем временем стягивали с нас штаны. Они хотели запугать нас и унизить, но мне повезло. Я сумел не дышать намного дольше остальных: без сомнения, сказалось регулярное плавание в Уайлде. Когда они позволили мне глотнуть воздуха, я набросился на них как зверь, но был отправлен в нокаут. Возможно, на свое счастье, потому что не помню, что было дальше.