Джереми замахнулся кочергой, и все сжались, но он запустил ее не в нас, а в топку камина. Подцепил крюком огромное пылающее полено и выкинул его на ковер. Оно с глухим стуком приземлилось на пол, в воздух взвился рой огненных мушек. Мы все задержали дыхание. Джульетта говорила мне, что ее отец построил этот отель в конце сороковых, а значит, крыша держалась на деревянных балках, а стены были все равно что спички. Ковер зашипел, стал коричневым, но не загорелся, так как был слишком сырым; полено просто лежало на нем и дымило. Все притихли. Джереми выглядел потерянным, остальные про себя удивлялись, какой непродуманный план бегства он решил использовать.

Потом ни с того ни с сего вдруг взорвалась одна из книг на полке. Одной искры хватило, чтобы вспыхнули ломкие, сухие, как палые листья, страницы.

Ничего удивительного. Эти книги, вероятно, были единственным на курорте, включая меня, что не промокло насквозь. Мне хотелось бы сказать вам, что взорвалась «Джен Эйр» (это пришлось бы очень кстати, учитывая последовавшие события), но я не стану вас обманывать.

Как только вспыхнула первая книга, остальные тоже затрещали, одна за другой, как попкорн в микроволновке. Взвивались язычки пламени, летели вверх искры. Некоторые тома, я подозревал, видя, что все происходит спонтанно, просто поддались приятельскому нажиму со стороны стоявших рядом. И вот уже все стены пылали. От быстро подсыхающего пола пошел пар, а потом на сухих местах сформировались пятна огня.

Мы все бросились к двери. Эрин выскочила из библиотеки первой. Я подхватил Софию и поставил ее на ноги, потом взвалил на плечо здоровой рукой. Марсело тянул за собой ошарашенную, плачущую Одри. Они опрокинули один из красных тронов, и вскоре тот превратился в отдельный костер посреди комнаты. Джульетта кричала, махала руками. Пламя уже разгорелось не на шутку. Джереми бросил кочергу и ударил локтем по стеклу в окне у себя за спиной. Оно разбилось. Внутрь ворвался воздух, отчего горение усилилось, языки пламени загудели и утроились в размерах. Ф-287 превратился в черную головешку. Мы с Софией ждали, пока выйдут Марсело и Одри. Я на мгновение потерял из виду своих дядю и тетю, но потом заметил Кэтрин, двигавшуюся не в том направлении.

– Кэтрин, уходи! – крикнул я, но пламя ревело оглушительно, я даже не представлял, что такое бывает. Его рев поглощал все остальные звуки. Я сморщился от жара, зная, что наше время на исходе. За спиной у меня дверной косяк шипел, испуская пар. Как только он подсохнет, сразу загорится. То же самое произойдет с ковром в коридоре, перилами, лестницей и всем зданием.

Марсело двигался мимо меня. Одри уже шла самостоятельно. Я переложил Софию на руки отчима и побежал к окну, обогнув огненную яму, в которой пылало красное кресло. В этот момент пол прогорел, и оно упало вниз. Если мы не поторопимся, там тоже начнется пожар, огонь вырвется в холл, и тогда путь к спасению будет отрезан.

Кэтрин оказалась рядом с Джереми, а тот уже поставил одну ногу на подоконник. Он выбил из рамы самые острые куски стекла и готов был спрыгнуть. Кэтрин вцепилась в его плечо. Почувствовав это, Джереми развернулся и схватил ее рукой за горло. Она рыгнула, а он сильно тряхнул ее. Голова Кэтрин ударилась об угол каминной полки – хрусть. Противник сжал ее горло сильнее. Глаза Кэтрин полезли из орбит. Я снова закричал, но мой голос смыло волной подпитываемого ветром пламени, которое обдало меня и обожгло щеку. Пахнуло паленым волосом. Я находился слишком далеко. Джереми увидел меня, посмотрел на Кэтрин. На углу каминной полки виднелась кровь. В глазах безумца отражались языки пламени, но в то же время в них горел и свой огонек. Он отклонил голову Кэтрин назад и снова сильно тряхнул ее…

Военный клич Энди был таким громким, что перекрыл рев огня. Мой дядя, подхватив кочергу, несся на врага. Глаза Джереми расширились. Энди занес руку для удара – длинного, аркой, расслабив бедра, как по мячику для гольфа с крыши, чего ему так и не удалось сделать, – и отпустил ее. Кочерга врезалась в…

…голову Джереми. С треском. Удар пришелся под ухо, вдоль щеки. Челюсть как будто отвалилась от лица, на котором изобразилось сильное удивление. Потом изо рта хлынула кровь. Он отпустил Кэтрин, и та свалилась в протянутые к ней руки Энди. Джереми сделал два шага (челюсть раскачивалась, как маятник) ко мне.

До меня он не дотянул. Вероятно, бедняга сильно удивился, когда под ним провалился пол, но челюсть у него уже не могла отпасть сильнее. Он грохнулся на охваченный огнем первый этаж.

Мы с Энди, подхватив под мышки Кэтрин, бросились из комнаты, пламя буквально обжигало нам пятки. Ноги тети Кэти безвольно стукались о ступеньки лестницы, пока мы волочили ее вниз. Эрин стояла у входа и торопила нас жестами. По холлу кружились в танце отдельные язычки пламени, которые еще не представляли собой препятствия, но краска на потолке уже пошла пузырями, огонь расползался по балкам. Люстра рухнула вниз с оглушительным грохотом, как только мы оказались у двери.

Спустившись со ступенек крыльца, я упал. Ползти по снегу без перчаток – все равно что бежать по раскаленному солнцем песку, он обжигает и щиплет кожу. Потом меня подняли, и я увидел рядом Эрин. Она тащила меня по снегу, пока мы вместе не повалились в снежную кашу. Устремив глаза, полные слез, на адское пламя, мы кашляли, ловили ртом воздух и изумлялись, что живы. Наконец я получил свой трескучий огонь из буклета.

Метель не унималась. Ветер хлестал по щекам, снег залеплял глаза, обжигал щеки, но мне это не мешало.

Прошло совсем немного времени, и крыша обвалилась. Стены быстро последовали за ней, рухнули внутрь и послали в темное небо дождь шипящих искр, которые, будь это другой отель и другой жанр, могли бы сойти за выпущенных на волю духов.

Джульетта повернулась к Гэвину:

– Думаю, я готова к продаже. Тем более что сама снесла тут все для тебя.

Кто-то из нас, у кого еще оставалась энергия, засмеялся. Все обнимали друг друга. Энди, несмотря на все мои ехидные замечания в его адрес, поддерживал Кэтрин так, словно, кроме нее, никого больше не существовало на свете. Марсело и Одри зажали между собой Софию. Джульетта дружески похлопывала Гэвина по плечу. Мы с Эрин не делали ничего такого, а просто сидели рядом. Я знал, что этот пожар не сработает как кресало и не зажжет в нас новый огонь, ну и ладно.

– Что это? – вдруг спросила Кэтрин, тыча пальцем в воздух.

По белому снегу двигалась какая-то темная тень, подсвеченная сзади догорающими бревнами. Она удалилась от огня метров на пятьдесят и рухнула в снег.

– Пойдемте отсюда, – сказал Энди.

– Он шевелится? – Не помню, кто это спросил.

– Если человек ранен, не важно, кто он и что сделал, – резонно заметила Джульетта. – Мы не можем его здесь оставить.

– Пойду проверю, что с ним, – вызвался я и сам себе удивился.

Раздался ропот, выражавший не вполне искреннее несогласие, но он не перекрыл ясно ощущавшегося всеобщего облегчения оттого, что им не нужно туда идти. Я поднялся на ноги и, шатаясь, поплелся к телу. Мне живо вспомнилась еще дна темная тень на белом поле, но я прервал эти мысли.