Массовая «охота» за секретной информацией принесла весьма ощутимые плоды: проекты целых заводов, специальных машин, фотографии и чертежи для производства самолетов, подводных лодок, вооружений.

1942–1944. США: самолеты, радары, атом… В конце 1942 года под прикрытием сотрудника издательства «Международная книга» в Нью-Йорк прибыл Леонид Романович Квасников, который принял от резидента Зарубина В. М. все дела по линии НТР.

Хотя и по понятным причинам, но положение дел в резидентуре с этой линией говорило: она оказалась на втором плане, а на первом – политическая разведка. И это несмотря на то, что Центр еще в апреле 1941 года принял решение о переходе на линейный принцип работы внешней разведки.

Это означало, что разведчики не должны были заниматься всеми вопросами, а только в зависимости от их целевого использования: политического, экономического, научно-технического.

Так например, многоопытный разведчик-агентурист Семенов С. М. имел на связи около двадцати источников информации по науке и технике, но работал лишь с половиной из них, и то по линии политических интересов резидентуры.

На год раньше прибыли в страну молодые разведчики Яцков А. А. и Феклисов А. С., причем как сотрудники НТР, но их удел был – работа по той же (хотя и основной) линии, но не в интересах НТР.

После некоторой реорганизации в Центр пошел поток материалов по нескольким целенаправленным операциям НТР, разработанным группой Квасникова Л. Р. еще в Центре: «Воздух» (авиация), «Радуга» (радиолокация), «Зелье» (ВВ, ГСМ), «Парфюмерия» (ХБО) и конечно, операция «Энормоз» (атом).

Позднее, в 1945 году, например, высоко были оценены материалы по линии авиастроения: 68 комплектных документальных материалов по авиастроению, 43 по реактивной технике и 14 по двигателям. Это были ценные и актуальные сведения для создания скоростных и высотных полетов самолетов нашей авиации.

Появление на фронте немецких реактивных самолетов обеспокоило американцев, и за 180 дней они разработали свой вариант самолета и двигателя к нему. В Москву от агента-участника этого проекта ушло 98 вполне законченных материалов по НИР объемом в 5000 страниц (из них 50 % – весьма ценные, 40 % – ценные).

Таков только один штрих в работе наших разведчиков по вопросам авиации. Но и по радиолокации дела шли весьма хорошо.

В 1944 году по проблеме радиолокации из США было получено более 1200 комплектных материалов, 5300 фотографий, 165 чертежей и 78 образцов различных узлов.

От источника на американском заводе фирмы «Дюпон» поступила в Москву информация по синтетическому волокну нейлону и новейшим видам порохов.

Особенностью организации разведработы, например, в США, стало естественное увеличение добывания военно-политической информации. Но в первые месяцы войны случилось так, что вопросы НТР, в силу обстоятельств на советско-германском фронте, который стремительно двигался в глубь нашей страны, были не столь актуальными в рамках работы легальных резидентур в этой стране.

Перечень успехов нашей научно-технической разведки значителен, но есть примеры, когда источники политической разведки работали по не своей линии.

В канун Курской битвы Джон Кернкросс (один из членов «Кембриджской пятерки») передал в Москву данные по новому немецкому танку «Тигр». Его главная отличительная черта – толщина брони, которую наша противотанковая артиллерия не смогла бы пробить. С полученными документальными сведениями ознакомили наших конструкторов артиллерийских систем, а это были нужные данные, вплоть до марки стали немецкой брони. И наш новый, более мощный, снаряд был разработан.

За эту информацию и сведения о месте базирования весной 1943 года всех эскадрилий немецкого люфтваффе в районе Курской дуги (наша авиация смогла уничтожить более 500 самолетов) Кернкросса наградили орденом Боевого Красного Знамени.

Менее чем через месяц после нападения Германии на СССР разведчик лондонской резидентуры Барковский В. Б. получил материал по размагничиванию корпусов кораблей с целью препятствования бесконтактным минам взрывать проходящие суда. Другой источник снабжал нашего разведчика характеристиками новых самолетов, которые еще только готовились к производству, а затем – чертежами и документацией по их изготовлению.

1942. США: цена – тысячи жизней солдат. Еще будучи в Москве, Василий Михайлович Зарубин, новый руководитель легальной резидентуры в Нью-Йорке, был много наслышан об инициативном одессите Семене Марковиче Семенове, работавшем в Америке с 30-х годов.

Семенов имел обширные связи среди лиц еврейской диаспоры, занимавшихся научными и техническими изысканиями. Характеризуя Семенова, предыдущий резидент подчеркивал, что на этого разведчика можно положиться при решении самых сложных разведзадач. Поэтому начальник внешней разведки Павел Михайлович Фитин поручил Зарубину поставить новое задание именно перед Семеновым.

Нужно было добыть информацию и образец по технологии производства чудодейственного препарата – пенициллина, столь нужного советским госпиталям и больницам для спасения жизней сотням тысяч раненых на войне.

Советская сторона столкнулась с таким фактом: американские союзники щедры лишь на готовые лекарства, отпуская России ограниченные партии в кредит. Секреты производства препарата раскрывать для русских они не собирались ни даром, ни за деньги. Но передаваемые партии лекарства были каплей в море для нашего фронта в две тысячи километров.

Нужен был штамм очищенного американского пенициллина. Было начало 1942 года, и быстрая наладка производства этого лекарства в Союзе являлась вопросом жизни и смерти тысяч советских солдат.

Семенов нашел подход к потенциальному источнику информации – научному работнику фирмы-изготовителя пенициллина. Этого сотрудника Семенов завербовал, получил от него несколько образцов штамма, и бесценный груз ушел в Москву.

Это один лишь эпизод в работе разведчика «Твена» – Семенова, который имел в годы войны своим прикрытием «Амторг» и должность представителя «Совэкспортфильма».

Характерна разведывательная судьба этого талантливого разведчика в Америке. США тридцатых годов были на пике крупных научных изысканий. И высоко эрудированный в нескольких областях науки и техники Семенов развернулся на разведывательном поприще во всю мощь своих возможностей. Он просил руководство резидентуры лишь об одном: не регламентировать его рабочий день.

Семенов вышел на проблему создания и эксплуатации большой плутониевой установки по производству сырья для создания атомной бомбы, и через некоторое время в Москву ушел подробный доклад, материалы и чертежи по проблеме разработки атомного оружия (фирма «Дюпон» и университет). Работая с источниками этой информации, три из них были Семеновым привлечены к работе с советской разведкой («Элвис», «Аден», «Анта»).

Затем был крупный ученый «Тревор», консультант-конструктор с авиационных фирм «Локкхид» и «Дуглас» (сверхсекретные сведения о бомбардировщике, истребителе-перехватчике, штурмовике и экспериментальном высотном самолете).