Между тем, моё знакомство с лохматым зверьком из клетки позволило внести некоторую ясность и в этот вопрос. Крылатое существо я действительно ещё не встречал, но слышал о нем и даже видел в Южном Судане шкурки. Это один из видов шерстокрыла (Galeopithecus) — животного, действительно чем-то напоминающего кошку, но с крыльями-перепонками как у летучей мыши. Зверёк необыкновенно грациозен, кроме того, облачён в очень красивую шкуру — коричнево-серую, нежную и мягкую, словно шёлк. В этих местах он встречается чрезвычайно редко, и леди им очень дорожит.

Весь день прошёл спокойно, если не считать несколько довольно вялых атак цеце, от которых мы вместе спасали нашего Куджура. Воздух посвежел, на горизонте появились тяжёлые тучи. Мбомо предположил, что ночью будет сильная гроза.

Маленькая Викири не просто подружилась с лентяем Чипри, но пытается, по примеру Мбомо, разговаривать с ним, шепча нечто неведомее прямо в лохматое ухо. Пёс слушает очень внимательно. Я был готов посмеяться над этой детской игрой, но девочка, внимательно поглядела на меня, а затем указала рукой на лежавшую в стороне сухую ветку, оставшуюся от костра. Затем, наклонившись к уху пса, прошептала несколько слов. Через пару секунд ветка лежала у моих ног. Чипри стоял рядом, но глядел не на меня, а на девочку, явно ожидая дальнейших распоряжений.

Итак, время прошло почти что идиллически. Визит Даймона ничуть этой идиллии не разрушил. Гость из страны духов был краток. Он сообщил, что перечитал всю возможную литературу (!) и посоветовался со «знающими людьми» (самой собой, знающими духами). Вывод, к которому он пришёл таков. В его мире об истории Африки середины «моего» XIX века знают очень мало. Вполне вероятно, что некое государство Миомбо-Керит действительно существовало на север от Замбези. Его правители имели возможность получать через арабских торговцев мушкеты и порох и даже научиться изготавливать кое-то у себя. Но уже к восьмидесятым годам (то есть, лет через тридцать) от Миомбо-Керит не осталось даже воспоминаний. Такое государственное образование Даймон назвал «исторической химерой».

Смущает его одно обстоятельство. В «его» мире европейцы узнали о звере Керит-чимисет только в конце XIX века. Я предположил, что это — ещё одна «химера».

Вечером гонец принёс известие. Мятежное селение захвачено и полностью сожжено.

Исполняет Sota-Ajan Lauluja.

(3`12).

Финская песня времён Второй мировой войны. Необычайно красивая.

Была толпа — нет толпы, была биг-морда (ему Здесь Жить, блин!) — нет морды. И Геббельса-Лапчинского с микрофоном нет, и всех прочих голосильщиков, проплаченых зазывал. Идут люди по улице, солнышку утреннему радуются, на яркое весеннее небо поглядывают. Тихо, спокойно, хорошо, словно и вправду демократию отменили.

Лепота!

Алёша не выдержал, остановился — лепотой нежданной полюбоваться. Как раз напротив входа в метро. Руки из карманов вынул. Перчатки дома остались, но сегодня они не понадобятся. Перемирие вокруг — ненадолго, на день всего. Выборы завтра, сегодня электорату поразмышлять требуется. Потому — биг-морды долой, и ораторов с улиц тоже долой, и наводящую тошноту рекламу с телеэкранов…

Поглядел отставной демократ Алексей Лебедев на пустую биг-морду, головой покачал. С родных экранов все вычистили. С отечественных. Только все, кто возможность имеет, братским телевидением сыты, соседским. Соседи — держава великая, законы и у них свои, так что голосильщики вкупе с предвыборной рекламой туда переместились. У соседей свой интерес, свой расклад. Они, конечно, больше танками привыкли, но и выборы подойдут, пока механики в боксах с всетопливным двигателями возятся. Братский народ, ничего не скажешь. Друзей выбирают…

Сунул Алёша руки обратно в карманы. Без особой нужды — тепло. Просто по привычке. Одно время думал от подобных традиций избавляться. Руки в карманах — некрасиво. Ну и пусть! Зато стиль, как и очки, и куртка старая. Иногда приятно на самого себя со стороны взглянуть. Вроде бы не бог весть что, очкарик потёртый с двадцаткой в кармане. Но это форма, а содержание…

Товарищ Север дёрнул губами, мыслишки неуместные отбросив. Самолюбование, да ещё в извращённой форме! Стиль… А вот для конспирации подобный вид в самый раз, можно сказать, в самое яблочко. Никто не подумает, лишний раз взглядом не скользнёт.

Обстановку у метро оценили. Теперь куда? Теперь — вперёд. Погода весенняя, словно на заказ, отчего бы не пройтись, городом без осточертевшей демократии полюбоваться. Вдруг и не придётся больше? Мало ли чего завтра-послезавтра случится? «Кричи, не кричи, говори быстрей. Стена — кирпича, приговор — расстрел…»

Стена, кирпичи, дырки равнобедренным треугольником, крошка не щеке…

* * *

Песню Алёша на кассете нашёл. Ева подсунула — послушай, мол, здорово, почти как «Wenn die Soldaten». После такой рекомендации слушать не станешь, но Алексей решился, включил старый кассетник. И — надо же!

Мои войска — в голове туман

Мои войска — белена, дурман

Косая сажень, прямая речь

Картонный щит, деревянный меч

Как всегда у поэтов — не слишком понятно, но смысл разобрать очень даже можно. И ещё как! Особенно если все разом вспомнить. Но лучше не вспоминать, просто по городу идти, в небо весеннее смотреть, пока следующая пуля возле головы крошку не выбила.

Гуляй, гуляй — кобура пуста

Сыра земля, поцелуй в уста

Белы снега, да ручей голубой

Рога с потолка — это черт с тобой.

Лоток. На лотке — всякая всячина, полезная мелочь. Вот и блокнот — такой, что когда-то присматривал. Сейчас он ещё нужнее, дела в голове уже не помещаются. Но мысль о подобной бухгалтерии товарищ Север давно отбросил. Нет, лучше память тренировать. Вечером — контакт с Джеминой-подпольщицей, днём две встречи, самая важная — с «жучком» из квартирного агентства. Приличную квартирку «жучок» подыскал! Не в центре, однокомнатная, но метро рядом. И этаж второй, если что, из окна и выпрыгнуть можно. Конечно, такое на самый крайний случай, но мало ли что случается?

Огонь погибал на моей войне

На моей войне, да на той стороне

Орал, умирал, слюну вытирал

Его пытал чужой генерал.

Эх, зажал товарищ Юго-Восток тайник, не поделился! Много, видать, там ценного складировано. Ничего, обойдёмся! Иван Иванович, страшный человек, ещё пачку «зелёных» подкинул, значит, можно не только о походе в клуб «Черчилль» думать, не только квартиру подбирать. Деньги хорошо, а деньги с людьми ещё лучше. Тайник — ладно, а вот группа АГ-1 очень бы пригодилась. «Эскадрон смерти» сам по себе скачет, просто так ему приказ не отдашь. И не всякий приказ…

Кричи, не кричи, говори быстрей

Стена — кирпича, приговор — расстрел