Но, приблизившись к мосту в Каскад, Джейм заметила, что замедлила шаг.

Где бы ни останавливалась Гора Албан, она движется назад в Заречье. А что ждет девушку там, кроме неприятностей? Столько нерешенных проблем, и как мало она может что-то сделать с любой из них. Зачем же вообще возвращаться?

«Без рода, без крова».

Ясно, что Тори она не нужна. К тому же сестра для него просто опасна, если в словах Киндри, сказанных в замке вольверов, есть хоть доля правды. Возможно, лучше всего просто вновь выпасть из жизни Торисена.

«Без крыши, без корней».

Снова стать свободной, но… ох, куда же идти, что делать?

«Плоть и кровь».

Все дороги отсюда будут длинны и одиноки, и куда еще они приведут…

«Будь проклята и изгнана».

Но Железный Шип не бежала и не сдалась.

Джейм одернула себя. Чертово проклятие Бренвир снова настигло ее, пытаясь утянуть под зыбучие пески. Интересно, мысль о Шип, кажется, вновь стала оберегом, защищающим от напасти, как в прошлом воспоминания о Марке не давали погрузиться в отчаяние. Возможно, кендар еще спасет девушку от самой себя, если даже и не от всего того, что ждет Джейм в Заречье.

Утренний свет проник в библиотеку, косо упав золотой полосой на стол, только вот тень разбила луч надвое. Мерлог, певица Зола, сидела спиной к окну, черствая глыба тьмы, то ли бросающая вызов, то ли и вовсе не придающая значения ясному дню.

— Нужно, — начала она хриплым, запинающимся голосом, — что-то… решать.

На другом конце стола Кирен записала утверждение в блокнот, затем добавила строку округлым, не своим почерком.

— Тетушка Тришен согласна, — сказала она, прочитав, потом подняла глаза. — Что до меня, я не совсем все понимаю.

— Как и я, — фыркнула матрона Брендана, сердито глядя через стол на Золу.

К Бренвир наконец-то вернулось зрение, хотя яркий свет заставлял ее щуриться под маской. Она держала руку на свернутом гобелене, лежащем справа на кресле, пальцы безостановочно поглаживали ворс, неуловимо и бережно меняя силу пожатий.

— Джеймс обязана вернуться в Женские Залы для продолжения обучения, — нетерпеливо бросила она. — Для высокорожденной нет иного пути.

Кирен улыбнулась:

— Нет?

— Дела Яранов касаются только Яранов. А это Норф.

— Ах, но Норфы совсем не похожи на прочие Дома, не так ли? Торисен, несомненно, отличается от прочих лордов.

— За это надо сказать спасибо… кендарам.

— Правильно, — задумчиво отозвалась Кирен. — Он всю жизнь служил с солдатами, и многие из них — женщины, как его домоправительница Рябина или ты, Зола, до того как надела робу певицы. Женщин-офицеров в его отрядах больше, чем в любом другом замке. Как полагаете, не оттого ли он не взбесился, когда Яран провозгласил меня наследником?

Бренвир вновь хмыкнула:

— Остальные Дома никогда не смирятся, стоит им только понять, что ты женщина. Когти бога, так долго держать в секрете!

— Никаких секретов, — просто ответила лордан, но в глазах ее все-таки стояла тревога. — Разве мы виноваты, что лорды не видят ничего, что выходит за пределы их представления о мире? В любом случае их одобрение необязательно, если мы получим согласие Верховного Лорда.

— Думаешь, он даст его сейчас? Он ведь только что отделался от собственной сестры. Если он утвердит твои полномочия, это создаст прецедент.

Кирен выглядела обескураженной, затем спросила вежливо:

— У тебя есть мозг, а, матрона?

Зола заскрежетала — так она теперь смеялась:

— Манеры, дитя, манеры.

Неприятный звук перешел в грудной лающий кашель. Мертвенно-бледная рука поднялась, без труда вынула из десны зуб и опустила его в карман.

— Однако, — более серьезно продолжила певица, — Торисен не выносит… шаниров.

Кирен нахмурилась:

— Кто шанир? Его сестра? Откуда ты знаешь?

— Мерлогу, покусавшему ее… она расцарапала лицо… когтями.

— Да хранят нас предки. Эти перчатки…

— И та вышивка, — мрачно добавила Бренвир. Адирайна рассказала ей о располосованном рукоделье учительницы вязания в те темные, безмолвные дни в Готрегоре, когда ее единственный контакт с миром заключался в прикосновении старой женщины. — А еще Норф настоящий берсерк.

— И она носит… Костяной Нож.

Бренвир замерла недоуменно:

— Что, такая вещь действительно существует? Я думала, это всего лишь Законная Ложь. Без обид, певица.

— Ничего. Но многое из того… что мы считаем выдумкой… позднее… может оказаться правдой… даже Карающий… Тот, Кто Разрушает… Третий Лик бога.

— Тир-Ридан? После стольких лет появиться на нашем веку? И ты думаешь, что эта девочка… Нет. Не может быть. Где тогда остальные два? Ответь!

— Еще не созрели, — предположила Кирен. — Или, ох, возможно, нормально достигли совершеннолетия, не подозревая о том, кто они, а тем более не готовые принять реальность. Карающий при любом раскладе приходит первым. Темный Порог должен быть побежден прежде, чем случится что-либо еще.

Рука изменила почерк.

— Тетушка Тришен говорит: «Помни, главная цель Кенцирата — произвести Тир-Ридан, а затем не уничтожить их до того, как они возвеличатся. Все остальное второстепенно».

— Все ли? — Матрона Брендана встала и зашагала по комнате. — Вся наша долгая история, наши злоключения и бедствия только лишь ради такого конца?

— Никто не говорил… что наш бог… честен.

— Я все еще не понимаю, — сказала Кирен. — Даже допуская, что все предположенное правда (порочный круг получается, а?), что можем решить мы четверо?

— Прежде… появлялись… ложные карающие.

Бренвир резко остановилась:

— Что?

— В любом случае это теория. — Кирен наблюдала за внезапно насторожившейся певицей-мерлогом. — Часто находились шаниры-разрушители: случайно Связующие, жнецы душ, те, кто проклинает, некоторые из них причиняли великий вред, возможно, потому, что под рукой не было равного им созидающего или целительного шанира для поддержания равновесия. Думаю, либо Джеймсиль, Плетущая Мечты, либо Геридон были карающими, или даже они оба. Мастер был одержим идеей бессмертия, а это, вкупе с сохранением, предполагает потерю личного баланса. Вдобавок он, кажется, не был способен зачать ребенка, возможно даже страдал мужским бессилием. Некоторые историки спорят, говоря, что, если бы его люди осознали, кем он был, и поступили бы с ним соответственно, Падения бы вообще не случилось.

Бренвир бессознательно подхватила гобелен и теперь укачивала его на руках.