И я собираюсь помочь ему в этом?

Нет.

Но что я могу сделать?

Ну хотя бы вернуться в Арзамас и рассказать все Юне Гало.

Поэтому я просто развернулся и зашагал к джипу. Дойдя до него, оглянулся. Губерт уже скрылся в «хаммере», Ромулюс складывал зонтик.

– Губерт! – крикнул я. – Ты говорил, что время как река!

Дверца «хаммера», начавшая закрываться, снова распахнулась, и доктор выглянул наружу. Я продолжал:

– Вернее – как поверхность реки. Мир как лодка плывет по течению. Но что внизу?

– Где? – спросил он.

Я ткнул пальцем под ноги:

– В глубине. Под поверхностью воды. Вне... вне времени? Может, платформы вынырнули оттуда? Что, если они как... как рыбы, обитатели глубин? Или какиенибудь осьминоги. Хотят потопить нас. Или сделать с лодкой что-то еще.

Он молчал долго, а потом просто захлопнул дверцу.

По капоту я залез на джип и медленно повернулся. Ромулюс с зонтиком и стулом скрылся в «хаммере». Дождь прошел, вокруг в холодной вечерней полумгле лежала Пустошь: бесконечные пустыри, свалки и развалины. За лобовым стеклом «хаммера» уютно горел свет. Вдруг сидящий на корточках парень в черном комбинезоне, один из телохранителей Губерта, вскочил и уставился вверх. Я поднял голову. Высоко в небе плыла платформа, казавшаяся исполинской темной медузой с волнистыми краями. По нижней части ее скользили, переливаясь и мерцая, блеклые огни.

Потом из кабины донесся голос Ромулюса, и оба охранника залезли в салон. Я слез с кузова и сел за руль джипа. Зажглись фары «хаммера», он дал задний ход.

Я завел мотор, развернул машину и сквозь влажные сумерки поехал назад – к Арзамасу и Юне Гало.