Я лихорадочно прикидывал хоть какие-то возможности нашего спасения, в конце концов, хотя бы просто возвращения домой. Карта джокера лежала в нагрудном в кармане, но без собаки назад нельзя, я Гесса не брошу. А где сейчас носится мой доберман, Кант его знает…

Пока чёрт рычал от боли внизу, вытянув лапы и обходя наш дуб по кругу, Марта решила со скуки повыяснять отношения. В принципе правильно, ей чем-то надо заняться, а нечем.

– Сколько патронов у тебя осталось?

– Два, – честно признался я, на службе нас учили считать выстрелы, это важный момент. – Три ушли на беса, одна пуля в чёрте. Я очень метко стреляю.

– Ок, норм. То есть ещё две пули – и он сдохнет?

– Не вариант, считается, что серебро в голову положит почти любого, даже самого крутого беса. А это чёрт, он и с шестью пулями в пузе ходить может.

– Почему ты не взял пулемёт?!

– У нашего отца Пафнутия дома только революционный «максим» с молдавской тачанки, – попробовал объясниться я. – Вполне рабочий, конечно, но на улицу с ним нельзя, полиция не поймёт.

– А я бы поняла, – с чувством ответила Марта. – Значит, ты сберёг две пули – одну мне, одну себе. О, как я ненавижу эти ваши мужские традиции: вечно драться, вечно умирать, героически пристрелив друг друга…

– Да ничего подобного у меня и в мыслях не было!

– Не выкручивайся, Тео, поздно, ты загубил мне всю полевую практику.

– Я не…

– Не спорь уже! Просто спаси меня, и всё! Я что, о многом прошу? Ну пожалуйста-а-а…

На самом деле я бы и себя спас с превеликим удовольствием, но категорически не знаю как! Да если б мне с первого раза не удалось плеснуть ему в лицо святой водой, он бы нас давно с дерева снял и в том же овраге на пять метров в грунт закопал без помощи экскаватора.

А так подслеповатый чёрт тыкался в ствол дуба рогами, разводил руками, ругался сквозь зубы на древнеарамейском, но толком не мог разглядеть в темноте, на каких ветках мы спрятались. Что, впрочем, не давало нам железной гарантии сбежать, а бегать от чёрта наудачу слишком рискованно, в конце концов, просто умрёшь усталым.

– Знаешь, некоторые медведи уверены, что люди живут на деревьях.

– Ты всерьёз надеешься успокоить меня дебильной шуткой?

– Зато ты больше не хочешь меня убить.

– Кто тебе сказал?!

– Бесогон, я ведь чую тебя, – утробно прорычал чёрт, словно большой кабан, роя землю пятачком под нашим дубом.

– Что может его убить? Думай давай! – взвизгнула Марта, пытаясь пнуть меня в колено со своей ветки.

– Общепринято считать, что нечисть боится божьего креста, христианских молитв, святой воды, чистого серебра, – привычно пустился перечислять я. – Но тут оно не работает.

– Ещё что-нибудь!

– Ну, положим, ещё гнев божий, огненный меч архангела Михаила, копьё Гавриила, хоть что-нибудь принадлежащее ангелу.

– И что из этого у нас есть – меч, копьё?

– Издеваешься?!

– Я пытаюсь помочь, дубина!

– Вам ничего не поможет, дети мои, – тихо расхохотался нечистый, обнимая наш дуб когтистыми лапами. – Идите сюда сами, умрёте сладко и быстро…

Марта, нимало не стесняясь меня, послала его лесом (деликатно выражаясь) и плюнула ему на лысину. Крайне метко для испуганной девушки. И кстати, так же неблагоразумно, ибо…

– Я высосу спинной мозг из твоих костей, мерзавка рыжая!

Рогатый прыгнул вверх, и мне не оставалось ничего другого, кроме как спустить курок. Промахнуться с такого расстояния было невозможно – две серебряные пули навек погасили оранжевые огни в подслеповатых глазах чёрта! Здоровяк рухнул навзничь…

– Тео, ты крут! Я под впечатлением. Это по методу Одиссея с циклопом?

– Ха-ах, думаете, победили?!

Если вы ожидали, что после трёх пуль чистого серебра огромный чёрт уже умер, убежал жаловаться сатане, скрылся в пекле, вызвал «скорую», рассыпался чёрным пеплом и так далее, то, увы, нет. Такого сказочного конца нам не подарили…

Он просто встал, протёр пальцем пустые глазницы, выковыривая длинным кривым когтем кусочки белого металла и слизи, так что побледневшую рыжуху едва не стошнило, и вновь поднял к нам злобное, изуродованное лицо.

– Думаешь, ослепил меня, и всё? Я чувствую ваше тепло, слышу стук ваших сердечек, даже чувствую, как стынет кровь у вас в жилах. Вас ждёт страшная смерть, дети мои…

Он взвился вверх в невероятном прыжке, одним махом стащив с ветки обомлевшую Марту. Я швырнул в него разряженным наганом, лихорадочно обхлопал карманы в поисках неизвестно чего, зачем-то вытащил чёрное перо Дезмо, и….

– Человек с крыльями – ангел? Проверим? – спросил я сам себя, прыгая вниз.

Мне удалось в падении толкнуть чёрта ногами в плечо, заставив пошатнуться, и дважды крест-накрест полоснуть его чёрным пером по могучей груди. На багрово-красной коже здоровяка вмиг выступили две рубленые раны, из которых брызнул ярко-синий свет!

Нечистый рухнул на колени и захрипел, из его рук выпала бледная, как простокваша, Марта, а я помог ей отползти и встать на ноги. Всё расширяющийся крест на голой груди нечистого горел неугасимым пламенем, запах серы и палёной шерсти обжигал ноздри.

На миг в теле чёрта проявились все кости скелета за исключением рогов и костей хвоста, он казался таким же человеком, как и мы. Никакой разницы. А буквально через пару секунд он превратился в безмолвную серую статую из пепла и пыли.

Рыжая воительница вырвалась из моих рук и, едва сдерживая слёзы, подошла к статуе, изо всех сил пнув её ботинком между ног. Останки чёрта зловонной кучей осыпались в мокрую траву.

Я подобрал наган, растоптал всё ещё шевелящийся шар из привидений и, шагнув к Марте, осторожно обнял её за плечи. Она не возражала.

– Где твой пёс?

– Не знаю, беса гоняет.

– Догонит и кусь?

– Даже не сомневайся.

Мы постояли ещё пару минут чисто на всякий случай в ожидании сирен полицейских машин, которые, по идее, должны были бы приехать на подозрительный шум в овраге и грохот револьверных выстрелов. Никто не приехал. Хотя чего уж там, мы ж в России, тут и летом дети петардами балуются, на каждый выстрел полицейскую машину не наотправляешься…

– Смотри, это он?

По освещённой лунной тропинке козлиными прыжками нёсся счастливый доберман, задорно выбрасывая вправо-влево задние ноги. Не пытайтесь это представить или, страшнее того, повторить. Ни одна другая собака на свете на такое балетное веселье не способна.

– Поймал беса?

Гесс довольно выпятил грудь, кивнул и сплюнул нам под ноги маленький хвостик с кисточкой.