— В каком смысле магия? — хрипло спросил он.

— В самом прямом. Я показываю тебе это, чтобы ты не решил, что я сошла с ума, когда я тебе скажу, что ты женился не на мне.

— В каком смысле не на тебе?

Он перевёл взгляд с моих пальцев на моё лицо и нахмурился.

— В смысле, что в этом теле была другая душа.

— То есть ты, не знаю, как к тебе обращаться, заняла чужое тело?

Он принял магию как нечто само собой разумеющееся, но почему-то сразу посчитал меня преступницей. Это меня возмутило до основания. Меня обманули и использовали, а виноватой почему-то сейчас пытаются представить меня. Возможно, это было эхо чувств Эстефании, но мне не хотелось, чтобы её муж плохо думал обо мне.

— Нет, Саша, я не занимала чужое тело, я вернулась в своё. Это я — Катя Мельникова. Но я не давала согласия на брак с тобой.

— Хорошо, положим, это так. Но как так получилось, что на твоём месте был кто-то другой? Честно говоря, меня эта ситуация сильно напрягает.

Пришлось коротко ему рассказать о нашем договоре с Эстефанией, о том, что мы обменялись телами, потому что меня собирались принести в жертву. Именно меня — душу Екатерины Мельниковой должен был сожрать фамильяр Эрилейских, чтобы продолжить своё существование.

— Как я могу быть уверен, что ты говоришь правду? — подозрительно спросил Саша. — Ведь ты точно так же могла занять место моей жены… Боже, что я несу? — он наморщил лоб и принялся его тереть.

Наверное, пытался втереть в мозги новые знания, не укладывающиеся в прошлое видение мира.

— Если бы я оказалась той, кто заняла чужое место, зачем бы я стала тебе об этом рассказывать? Логичней было бы скрыть.

— Отнюдь, — он поднял палец, словно пытаясь привлечь моё внимание. — У тебя изменилось поведение. Этого никак не скрыть.

— Именно, — подтвердила я. — Наверняка твоей жене прежние её знакомые постоянно говорили, что она изменилась.

— Было такое, — сдулся он. — Но это могло быть отнесено на последствие комы.

— А что мне сейчас мешало заявить, что изменившееся поведение — последствие потери сознания? Если прошлые изменения оказалось так легко объяснить?

— Какая забористая дичь… Мне кажется, что это дурной сон… Катюш, скажи, что ты пошутила, а?

— Увы, это вовсе не сон. Из комы выходила уже не я, а после аварии — опять вернулась я.

— А зачем ты мне вообще это рассказываешь? — зло спросил он. — Не проще ли было бы оставить всё как есть?

Смотрел он на меня с жуткой смесью недоверия и уверенности в том, что я говорю правду. И нежеланием принимать то, что от меня узнал.

— Затем, чтобы ты понял, что ни в чём не виноват. На тебя воздействовали магией. Она и сейчас в тебе осталась, но практически выветрилась.

— Положим, ты права. Но зачем я был нужен этой потусторонней сущности?

— Почему потусторонней? — опешила я. — Это была девушка из другого мира, и она просто в тебя влюбилась. Захотела себе.

— Но я же был фактически нищим по её запросам? — он задумался и выдал: — Возможно, она не так плоха, как ты считаешь…

— Саша, ты для неё был игрушкой. Почти комнатной собачкой. А насчёт того, что неплохая… Она могла спасти мою маму — инфаркт случился в её присутствии, но Эстефания даже пальцем не пошевелила.

А её мысли при этом были до невозможности мерзкие. Настолько мерзкие, что я не смогла бы повторить их вслух. Она радовалась, что избавляется от человека, который стал догадываться, что с дочерью что-то не то.

— Катя, у неё нет медицинского образования. Что она могла?

— Саша, а как ты думаешь, почему в твоей клинике выздоравливают даже раковые больные на четвёртой стадии? — вкрадчиво спросила я. — Нет, она, конечно, здорово тебе мозги запудрила, но неужели тебе ни разу не приходило в голову, что для этого одной удачи мало?

— То есть она тоже лечила магией? — понял он. — Но это доказывает, что она была хорошим человеком.

— Не буду с тобой спорить, — ответила я. — Но подумай на досуге, что этот хороший человек использовал свои знания лишь для получения денег и что, как только у неё появилась возможность вернуть своё положение, она не задумываясь бросила и тебя, и твоих пациентов. Правда, до этого у неё ещё и Сиятельность пропала и она не могла больше долбать тебя флёром.

— Прости, чем долбать?

Я прикрыла глаза, гася желание показать ему на практике чем. Потому что у меня, в отличие от Эстефании, возможностей придавить флёром хватало. Мне вообще казалось, что меня сейчас распирает от избытка Сиятельности, которую некуда было девать. Я нащупала связь с Альбой и принялась отправлять ей энергию. Это успокаивало и отрезвляло.

— Особенности местной аристократии. После обработки ты считал её совершенством и был на всё готов ради неё. Проблема в том, что обработка не пожизненная, повторять надо, а с тебя к этому времени почти выветрилась. Ты начал сомневаться, что она «самая-самая», и это было для Эстефании нестерпимо.

Я посчитала, что чай достаточно заварился, и принялась разливать его по чашкам, хотя мне уже казалось, что коньяк был бы очень неплохим вариантом сейчас и для меня, и для Саши. Он выглядел совершенно потерянным, а у меня в голове творился полный сумбур. Я даже не знала, к чему первому приступать, чтобы попытаться вернуть собственную жизнь: всё прежнее было не просто уничтоженным, а ещё и залитым напалмом, чтобы точно ничего не возродилось. Я не была уверена, что смогу поговорить даже с сестрой и что-то ей объяснить. На её месте я бы точно не стала себя слушать. И верить бы тоже не стала.

— И всё-таки, зачем ты мне это рассказала? — недоумевающе спросил Саша, уставившись в чашку, которую я поставила перед ним. — Ты могла просто подать на развод и раздел имущества. И я не стал бы выступать против, ты знаешь?

— Знаю. Мне доступно всё, что она делала в моём теле, и всё, что думала. Именно поэтому я хочу исправить то, что могу. Я не хочу, чтобы ты корил себя всю жизнь за то,