— Катюш, я тебя не узнаю…

— Поехали, Саша, поехали, — нетерпеливо сказала я.

Похоже, отказывать жене Саша не научился, поэтому вскоре мы уже сидели в машине. Я откинула голову на подголовник и попыталась представить, что и как говорить, чтобы чужой муж понял, что он действительно чужой, а нас с ним ничего не связывает. Подумалось, что было бы забавно, если бы Двуединый отказался благословлять брак Теодоро и Эстефании, апеллируя к тому, что вторая уже успела поклясться в верности другому, но шанс на это был мизерный, поскольку божью поддержку на себя взял Бласкес и до сих пор справлялся с этим так хорошо, что никто ничего не заподозрил. Даже бывшая подруга доньи Хаго была уверена, что благословляет королевскую чету лично местное божество.

Вызов от Альбы вклинился в мои размышления как неявное зудение на краю сознания. Я даже не сразу поняла, что это, а поняв — потянулась к фамильяру через нашу связь. Благо эти воспоминания Эстефания оставила.

— Альба, я так рада, что ты в порядке. У тебя есть возможность сообщить Раулю? — быстро бросила я, помня, что связь долго не продлится.

— Донья, я уже сообщила сеньору. Он просил вам передать…

Но что он просил передать, я уже не услышала. Связь оборвалась резко: то ли переданной магии не хватило, то ли расстояние было слишком большим. Разговор получился даже короче, чем я ожидала. Хорошо, что успела узнать хоть что-то. И просто отлично, что Рауль не попытается связаться с той Эстефанией. Рауль…

— Катюша, не плачь. Всё будет хорошо, — раздался виноватый голос Саши.

Я с удивлением поняла, что действительно плачу, потому что тяжесть на сердце короткий разговор с Альбой не рассеял. Я вытерла глаза и сказала:

— Ты бы следил за дорогой, а не за мной.

— Прости.

Глава 38

Я стояла перед платяным шкафом и размышляла, могу ли считать эти вещи своими. Конечно, их носило моё тело, и всё же, дотрагиваясь до любого предмета, я чувствовала брезгливость, словно на вещах осталось грязное присутствие бывшей Сиятельной. Хорошо, что и нераспакованных предметов гардероба было в излишке — Эстефания затарилась так, словно собиралась задержаться тут на долгие годы, а краник с одеждой перекрывали в ближайшее время. К стопке чистой одежды я добавила новое полотенце, новую мочалку и новый шампунь — не хотелось пользоваться ничем из того, что прикасалось или могло прикасаться к Эстефании, пусть даже, когда она была в моём теле. Казалось, все мои чувства обострились. Возможно, причиной этому была попавшая сюда со мной Сиятельность.

В ванной я встала под душ и отдраивала себя так, словно могла отмыть тело от чужого посещения. Но отмыть я могла только снаружи, внутри у меня всё также оставались её мысли и чувства, так отличные от моих, что мне страшно было ощущать их в себе. И я их никоим образом не могла удалить — увы, ёршик для прочищения головы от чужих мыслей пока не придуман. Разве что магический? Появилось желание собрать это всё и запечатать, но пока я не могла себе этого позволить.

На затылке оказалась шишка, а на теле — такое множество синяков, что я даже засомневалась, какого цвета моя кожа. Мало ли что с ней наэкспериментировала Эстефания. Конечно, в памяти у меня ничего такого не наблюдается, но вдруг свои самые грязные секреты она запечатала?

Из ванной я выбралась посвежевшей, и даже в голове перестал твориться бардак, хотя я всё равно не представляла, как начать разговор, чтобы Саша не решил, что удар по голове не прошёл для меня бесследно. Вряд ли он будет рад тому, что жена выжила, если окажется, что она спятила.

— Катюша, — позвал меня Саша, — ты будешь есть?

— Буду, — сразу согласилась я, поскольку это оттягивало начало разговора. — И чай буду. А вот спиртное убери, пожалуйста. Я не хочу, чтобы завтра ты посчитал, что разговор тебе почудился в пьяном угаре.

— Не преувеличивай, — Саша поморщился. — Я не пью. Только немного стресс сбрасываю изредка.

— С этого и начинается алкоголизм, — заметила я и залила содержимое пузатенькой рюмки назад в бутылку с коньяком.

Саша проводил потерю расстроенным взглядом, но не подумал не то что отбирать, даже протестовать. Зато полез в холодильник и выставил несколько контейнеров с едой на мой выбор. Я сказала, что мне абсолютно всё равно, что есть, главное — чтобы было, что пить, и отправилась искать чай, пока Саша поставил греть нечто подозрительно напоминающее ту кашу, которой меня кормили в особняке Эрилейских. Некоторые пищевые привычки лучше с собой не забирать, но Эстефании я это уже вряд ли когда-нибудь скажу — связь между нами полностью порвалась после обмена, и единственная связь, которую я чувствовала — это связь с фамильяром. Только Альба осталась моей зацепкой в том мире.

Чайные пакетики отсутствовали как класс, Эстефания потребляла только чай высшего качества, экзотических сортов и свежезаваренный. Разумеется, этим занималась не она, а домработница, а то, не дай Двуединый, ноготок сломается или ручки испачкаются. Поскольку телом она планировала распоряжаться долго, то и относилась к нему аккуратно, не позволяла лишний раз использовать на работах, которые, с её точки зрения, должна была выполнять чернь. Переместившись в моё тело, она продолжала чувствовать себя и герцогиней, и Сиятельной и вела себя соответственно.

Я заваривала чай под удивлённое молчание Саши и внезапно подумала, что лучше один раз показать, чем десять раз объяснять, поэтому я прикрыла чайник полотенцем, повернулась к Саше и сказала:

— Смотри.

А после запустила то самое заклинание с кольцами Силы, которое нам показали первым в академии Теофрении.

— Ого, — отреагировал Саша. — Это фокус такой? Как ты это сделала, Катюш?

Я немного замедлилась с ответом, поскольку колец я насчитала аж пятнадцать, и это было ровно на две штуки больше, чем было в теле Эстефании. Получается, я сильнее? Или это влияние Сиятельности, которой я хапнула при закрытии прокола? Я же не проверяла свою силу после выезда из Пфаффа, не до этого было. А кольца были хорошие, яркие, мне даже показалось, что есть задел на шестнадцатое.

— Это, Саша, магия.

Я ещё раз пересчитала кольца, убедилась, что не ошиблась с количеством, погасила их и зажгла огонёк на кончиках пальцев. Всё это