«Даже если ты преуспеешь, Котильон. Вопреки всем ожиданиям, даже вопреки всем устремлениям. Все равно будут говорить о твоей неудаче».

Он стоял в месте, где ткань Тени нарушил всплеск. Рана постепенно затягивалась. Больше о битве и пролитой крови не свидетельствовало ничего. Однако дыхание хаоса по-прежнему чувствовалось близко-близко, еще мгновение, и оно прорвется. Безумие чародеев, амбиции страждущих… нас окружают глупцы – все знакомые, увы! – которым нужно больше, чем они имеют. А самое мерзкое – мы в этой толпе не кажемся лишними. Слова Идущего по Граням не отпускали. От масштаба приведенных в движение планов захватывало дух. Что ж, момент настал. Пути назад нет, и многое – очень многое – уже вне нашего контроля.

Он видел отпечатки на серой пыли, которые напоминали, что есть и другие побоища, другие места, где продолжается битва. Все сложно, и, когда проливается кровь, нельзя угадать, сколько лазеек она себе пробьет.

Престол Тени, друг, мы сделали все, что могли, но ставки в этой игре выходят за пределы наших самых смелых фантазий. Риск… боги, какой риск. Он потянулся к кинжалу на поясе, затем тряхнул головой и расправил плечи.

Вдох. Выдох. Терять нечего…

– Ты требуешь от меня слишком многого. Да, конечно, я осознаю необходимость. Какие бы угрозы я ни выдвигал, магия мне не враг. И никогда им не была. Более того, я завидую дарам этого мира. У меня на родине… Впрочем, не важно. Вера может прогнить. Чтобы перечеркнуть будущее, достаточно одного предательства.

Ты бы не узнал меня в гневе. В нем я пылаю ослепительным светом. Среди оставленных мной полчищ есть и те, кто, невзирая на смертное обличье, возомнил себя богами. Ни одному настоящему богу не под силу устроить такую тиранию. Они порабощали поколение за поколением – тех, кто ходил с ними по одной земле, пил одну воду, дышал одним воздухом. Они сделали все, чтобы те стояли на коленях, покорно склонив голову. И каждый из рабов, осмысливая свою жизнь, видел – если осмеливался – только правду. А потому почти весь мой мир, почти все мои дети живут в муках и отчаянии, постепенно наполняясь гневом.

Должно ли так продолжаться? С точки зрения тиранов – конечно. Иногда я мечтаю… да-да, знаю, что у тебя мало времени… я мечтаю вернуться и зажечь мечи священным возмездием. Я мечтаю, Престол Тени, убить тех мерзавцев, всех до единого. Не в этом ли смысл божественности? В том, чтобы стать неумолимым орудием справедливой кары?

Согласен, было бы прекрасно.

Но нет, я не настолько глуп. Ничего не изменится. И даже если ты совершишь невозможное: освободишь меня руками горстки смертных и отыщешь тропу… стоит мне ступить на родную землю, меня выхолостят. Обескровят. Выпотрошат, снимут кожу и растянут ее, чтобы укрыться в тени от жара огней, которые они сами и зажгли. В этом-то и беда с тиранами. Они всех переживают.

Я сделаю то, о чем ты просишь. Точнее, попытаюсь. Мне недостает многих частей, и я уже отчаялся когда-либо снова их увидеть. Насколько я понимаю, у Шкуродера, узурпировавшего престол моего Дома Цепей, много врагов. Теперь еще добавлюсь и я. Как думаешь, его мучает бессонница?

Нет, вряд ли. Предатели подобным не страдают.

Престол Тени, ты ведь не предашь меня?

Не предашь?

– Карса Орлонг, куда подевались боги мира?

Тоблакай, пригнувшись, вышел на улицу.

– Не знаю.

Хватка посмотрела на город. Сколько бед и тревог. Может, наконец, сейчас все пошло на лад? Хотя нет, бурление под безмятежной поверхностью никуда не делось.

– Знаешь, как туда попасть?

Карса смерил ее взглядом.

– Знаю.

Хватка глубоко вздохнула. В хижине за спиной великана послышалось шевеление. Хватка подняла голову и посмотрела в глаза тоблакаю.

– Карса Орлонг из теблоров, я призываю тебя исполнить давнюю клятву. По пути туда, куда ты идешь, тебе встретится увечный жрец – калека, уличный попрошайка. Он заговорит с тобой, и из его слов ты все поймешь.

– Я уже все понял, малазанка.

– Карса…

– Богов войны слишком много.

Он взял меч; из хижины донесся женский плач.

– И ни один из них не понимает истины.

– Карса…

– Женщина, – произнес он, оскалившись, – когда дело доходит до войны, кому нужны боги?

Хватка посмотрела ему вслед и тихо проговорила:

– Прошу тебя, Даруджистан, не становись у него на пути…

Над биваком в отдалении клубилась пыль. Паран откусил от незнакомого фрукта, который добыли фуражиры, и утер сок с бороды.

– Первый Кулак, вы бы очень мне помогли, если бы стояли неподвижно.

Паран повернул голову. Ормулогун отчаянно черкал обожженной веткой ивы по выбеленной доске. У его ног сидела толстая жаба и внимательно следила за работой.

– Твоей мазне уже ничто не поможет, – произнесла жаба со вздохом.

– Это для потомства! – воскликнул императорский художник.

– Какое, в задницу, потомство? – отозвался Гамбл. – Прошу прощения за грубость. Никто не ценит критиков.