К: Не откажусь.

(Алена наливает из фирменного чайника и передает ему чашку. Руки в перчатках осторожно берут чашку, потом тарелочку с куском пирога.)

К: Замечательный пирог, Елена Николаевна.

В: Спасибо на добром слове, но мы с вами чуточку отвлеклись. Значит, обычно заказчик платит вам деньги, и вы… исполняете. Я правильно понимаю?

К: Нет, неправильно.

В: А как же тогда?..

К: Во-первых, все идет через посредников. Заказчик меня ни в коем случае не знает, зато я обычно знаю, кто собирается меня нанимать. Это моя безопасность. Дальше я обязательно смотрю досье, где про мой объект сообщаются разные интересные факты. Вообще-то про большинство людей, могущих быть втянутыми в сферу моих профессиональных интересов, я и так многое знаю, но лишних подробностей… К тому же могут быть варианты…

В (с тенью сарказма): Значит, вы собираете информацию: привычки, распорядок, после чего приступаете к…

К: Я же сказал, могут быть варианты.

В: Какие, например?

К: Обычно возникают два стандартных вопроса. Первый — это вопрос профессионального уровня. Вы же понимаете, я не пойду убивать торговца газетами, который перехватил бойкое место у конкурента. Пускай своего рэкетира зовет, который дань с него собирает…

В: А второй вопрос?

К: Обычно он касается оплаты. Если, скажем, мелкого клерка выгнали с работы и он хочет, чтобы я разделался с завкадрами, а сам уже позабыл, какая у него зарплата, потому что ее с января не платили…

В: Таким горе-заказчикам самим есть резон вас опасаться.

К: Вот именно. Но если, к примеру, окажется, что этот клерк — молодая девчонка, а завкадрами тащил ее на диван в своем кабинете, я… хм… может, даже бесплатно…

(Опять кадр из фильма. Чарльз Бронсон, затянутый в черную кожу, с громадной дымящейся винтовкой в руке, показывает окровавленному мафиози фотографию очаровательной девушки: «Теперь понял, гнида, за что?..»)

В: Так вы, значит, берете на себя роль судьи или даже Господа Бога и сами определяете, следует человеку жить или нет?..

К: Иногда.

В: И часто вы отказываетесь от… работы?

К: Иногда.

В: Бывают ли ваше согласие или отказ как-то связаны с размерами… гонорара?

К: Нет.

В: Но в случае согласия вы деньги за работу берете?

К: Беру.

В: Значит, денежный мотив в вашей деятельности все же присутствует…

К: А у кого он отсутствует?

В: Да, корысть всем нам, грешным, свойственна. А от чего зависит уровень оплаты? У вас прейскурант есть какой-то: трудоспособный мужчина — столько-то, пенсионерка — столько-то, первоклассник — столько-то… Маленькие дети, наверное, особенно дешевы?

К: На детей заказов не поступало. А причина в том, что все, кто на меня выходит, знают: такому заказчику надо параллельно оформлять на себя заказ в бюро ритуальных услуг.

В: А вы знаете, что по древнему закону теперь ни в коем случае не можете меня убивать? Совместная трапеза…

К: Знаю. Только мы живем не в древние времена. К сожалению.

В: Я должна бояться?..

К: Знаете, видел я раз приставленную к вам безопасность…

В: У меня нет «приставленной безопасности».

К: Ну и хорошо, что та была не ваша. Один курил, другой разговаривал по телефону. Будете заводить, так серьезных людей.

В: Все я вам никак не задам ритуального вопроса: как вы дошли до жизни такой?..

(Киллер молчит, думает, что ответить.)

В: Знаете, я, пока готовилась к нашей встрече, кое-что прочитала. Одни пишут о повышенном Пороге чувствительности к чужим страданиям, другие — о желании заработать не важно какими путями, третьи — о знаниях и умениях, полученных в Афганистане и «горячих точках»… Опять же популярный мотив благородного истребителя злодеев, до которых у правосудия руки коротки добраться… Что вы для себя определите — может быть, какой-то другой вариант?..

К: Однажды меня очень крепко обидели…

В: И тогда вы начали мстить? Кому-либо конкретно или обществу в целом?

К: Нет, просто понял, что никому ничем не обязан. Видите ли, я в молодости полагал, что у меня есть некий долг перед государством и другими людьми. Однако долг — дело обоюдное. Когда я выяснил, что соблюдаю его безо всякой взаимности…

В: Вы взялись за пистолет.

(Киллер молча пьет чай. Видно, что отвечать он не намерен.)

В (участливо): Какого же свойства была ваша обида?

К: Вы были комсомолкой, Алена?

В: (с улыбкой): Была.

К: Вот вам дали комсомольское поручение. Вы его с душой, можно сказать, выполняли. А вас ровно за это самое выгнали из комсомола и посадили в тюрьму. Это аналогия.

В (задумчиво): Я встречала людей, которые вытерпели большие несправедливости, но не озлобились.

К: Да я вроде каким был, таким и остался…

В: Только стали наемным убийцей, а так никакой разницы.

(Киллер молчит. Камера показывает красавицу кошку, замершую в углу на комоде. Один глаз у нее зеленый, другой голубой.)

В: Не скажете ли, кем вы работали до того, как с вами случилась та несправедливость?

К: Да у меня другой специальности как бы и не было…

(Опять кадры из фильма. Итальянская полиция ведет в тюрьму мафиози. Тот даже радуется: ушел от вендетты. Но среди уличной толпы стоят последние уцелевшие представители враждебного клана, и бабушка говорит маленькой внучке: «Запомни, солнышко, этого человека. Он выйдет всего через пятнадцать лет». Девчонка провожает его прицельным взглядом…)

В: Это как понимать? Сразу же после армии? Афганистан?

К: А как хотите, так и понимайте.

В: По-моему, вы на меня рассердились.

К: Знаете, милая Алена, кого вы мне отчасти напоминаете?.. Когда я учился в школе, был у нас один парень, хотел стать журналистом. А начал с того, что всем с ногами лез в душу, резал правду-матку и ставил диагнозы. Такая общественная совесть.

В: Где сейчас тот мальчик, вам известно?

К: Насколько мне известно, в банке работает. Я к тому, Аленушка, что в моей шкуре вы не были.

В: У меня передача называется не «Обмен комплиментами», а «С открытым забралом». Я просто хочу понять психологические корни, которые вами движут.

К: Пока я для вас отброс общества, откуда-только-такие-берутся.

В: Отброс не отброс, но уж во всяком случае феномен, права на существование категорически не имеющий. А вы сами себя кем считаете?

(Кошка соскакивает с комода и вспрыгивает киллеру на колени. Он гладит ее.)