— Представляю.

— Не может быть!

Лукас затянулся и не спеша выдохнул дым. Это была его седьмая затяжка из двадцать второй сигареты, выкуренной после 11.45.

— Скажем так: это будет как-то связано с некоторыми частями тела твоей жены.

Предположение, хладнокровно высказанное Лукасом Хантером, вызвало потрясенное молчание на обоих концах провода. Наверху, в комнате для игр, где террорист держал своих заложниц, и внизу, в трейлере. Сидевшие здесь трое офицеров буквально затаили дыхание.

Всем трем полицейским было известно, что Лукас Хантер умел говорить с преступниками так, словно его обуревала такая же жажда убийства, как и их.

Нормальный человек на такое не способен. Только Лукас Хантер. Неукротимый. Неистовый. Неотразимый для самых прекрасных женщин… и беспощадный для большинства мужчин.

Лукас мог похвастаться более чем впечатляющим списком околдованных, подчиненных его воле опасных преступников. Так что слушавшие эту беседу полицейские не были шокированы его последней фразой.

В трейлере стояла мертвая тишина — офицеры ждали продолжения безумного диалога.

Однако тут стало ясно, что брокера с Уолл-стрит изрядно шокировало столь изощренное предположение о месте для его гранаты.

— Честно говоря, я имел в виду кое-что… более культурное.

— Вроде ее автомобиля? Или кровати ее любовника?

— Ага! — с явным облегчением выдохнул Энтони. — Вроде того!

Это облегчение, так же как и потрясенный шепот, выдали мистера Ройса с головой. Он никогда не был психопатом. Все его «безумие» оказалось дешевым спектаклем, и не ему было тягаться с Лукасом Хантером, предложившим состязание по-настоящему больных фантазий.

Энтони Ройс оказался обычным распоясавшимся хулиганом, которому не хватило ни силы духа, ни таланта как следует изобразить помутнение рассудка. Но, несмотря на это, представлял вполне реальную угрозу. Он был вооружен и едва соображал от злобы и страха, подогретых огромной дозой никотина.

— Ты что-нибудь знаешь о курсе акций «Джемстоуна»?

— Чего?

— Меня интересует твое мнение как профессионала о выбросе акций «Джемстоун пикчерз», обещанном на понедельник. Кажется, начальная цена около восемнадцати. Не слишком ли дорого?

— Нет. По моим прикидкам, не пройдет и пары часов, как они удвоятся. — Голос Энтони чудесным образом преобразился в уверенную скороговорку преуспевающего брокера, каковым он, собственно говоря, и был до сих пор.

Лукас удовлетворенно кивнул, ему удалось начать нормальный разговор — не переброску репликами двух безумцев, а обсуждение дел на рынке ценных бумаг.

Они непринужденно начали толковать о скачках цен, и атмосфера в трейлере заметно разрядилась, Офицеры с облегчением перевели дух: судя по всему, кризис миновал, и теперь лишь вопрос времени, когда Лукасу Хантеру окончательно удастся взять над Ройсом верх.

Но, несмотря на это, торопить события не следовало, и офицер, получивший приказ разузнать все о куклах Барби, добросовестно отправил запрос по электронной почте. Ему ответила старшая медсестра хирургического отделения шестой городской больницы.

И, тем не менее, с каждой минутой в трейлере становилось все легче дышать.

Один лишь Лукас по-прежнему не позволял себе расслабляться. Все внутри его застыло от напряжения. И предчувствия беды. Беды, никак не связанной с голосом, бубнившим в телефонной трубке. С недалеким человеком, попытавшимся прыгнуть выше себя, но так и не преодолевшим барьер, отделявший его от массового убийства.

Нет, сковавший его смертельный холод предсказывал иную беду. Неотвратимую, безликую. Крадущуюся к нему в ночи.

Лукас покосился на наручные часы — нарочито небрежный взгляд, тут же истолкованный его помощниками как простое любопытство. Дескать, лейтенант решил уточнить, как давно начался кризис и сколько времени потребовалось его виртуозному искусству переговорщика для полной победы.

3.13 ночи. Женский Убийца, движимый жаждой крови, уже вышел на улицы Манхэттена, и Лукас Хантер ничего не может с этим поделать, Абсолютно.

Ужас накатывал волна за волной, вытесняя все остальные чувства и мысли, от него стыла в жилах кровь, и Лукас не пытался сопротивляться, Он погружался в эту пучину все глубже и глубже. Ему требовалось вжиться в эти чужие, чуждые мысли и чувства, пока есть возможность, пока есть время хоть что-то узнать. А тем временем беспощадный ужас терзал его сердце, проникая на самое дно души.

Но в эту ночь жуткое предчувствие покинуло его на удивление быстро, лишь на миг, приоткрыв завесу над пропастью отчаяния и боли, и как только ледяные когти ослабили свою хватку, Лукас встал из-за стола. Он поднялся с кресла одним скользящим, бесшумным движением, напомнившим всем грациозные движения дикой кошки.

Однако дело было вовсе не в желании потянуться, размяться после долгого ожидания в засаде, Нет, Лукас просто не в силах был оставаться на месте; какой-то непонятный порыв вдруг повлек его к темному прямоугольнику окна. Может быть, ему нужно было полюбоваться на неверные зимние тени? Захотелось разгадать их игру?

Однако ночной мрак за окном не был пуст. Она стояла возле трейлера в своем бирюзовом пальто и таких же нелепых варежках. И ветер беспощадно трепал яркие пряди рыжих волос.

Она что, так и проторчала здесь всю ночь?! Несмотря на собачий холод? Так поверила в свое интервью, что ради него была готова замерзнуть насмерть?

Поверила ему. Положилась на него. И ждала, несмотря на стужу и темень, когда он выполнит обещание, изначально бывшее ложью.

Лукас мысленно проклял этот нелепый порыв. Ну, какого черта ему приспичило выглянуть в это окно? Как теперь справиться с желанием вырваться отсюда в колючую тьму, чтобы поскорее ощутить исходившие от этой женщины тепло и свет?

Но горькая, страшная реальность заставила его опомниться и мысленно воскликнуть: «Беги отсюда, смешная девчонка! Спасайся, пока можешь!»

Энтони Ройс пускал дым в глаза — и в буквальном, и в переносном смысле — в течение добрых двух часов. Это была бесконечная ода самому себе, расцвеченная никотином и посвященная его необычайно успешным вложениям на бирже и блестящим успехам, ожидавшим его в будущем.

Офицеры, дежурившие в трейлере, давно устали слушать эту похвальбу. Их нетерпение нарастало. Однако Лукас оставался спокоен и не пропускал ни единой напыщенной, самодовольной фразы. Он знал, что вот-вот Энтони вернется с небес на землю. И этот момент ни в коем случае нельзя было пропустить.

Крах наступил перед самым рассветом.

— Лукас!

Недавнее самодовольство Ройса вдруг вытеснил дикий, животный ужас. Его голос звенел от страха, клаустрофобии и нежелания верить в то, что случилось. И Лукас прекрасно понимал внезапно ощутившего себя загнанным в угол брокера. Какого дьявола он торчит в этой комнате отдыха в обществе плаксивых девчонок и их ненавистных Барби? Ведь он же финансовый гений! Его место — на Уолл-стрит, там, где люди сколачивают себе миллионные — нет, миллиардные состояния!