– Спички, – напомнил ему, вытаскивая папиросу.

Лаврентий кинул мне коробок, я закурил, обдумывая свое положение. А оно мне казалось не слишком завидным. Деревенский парень нападает на слугу графини… Да за это мне место на каторге обеспечено, если делу дадут ход. Ноги делать? Без документов, денег? Глупо, ох как глупо!

– Ваня, а ты и взаправду можешь Марии Александровне помочь? – потирая скулу, спросил слуга.

– Шансов немного, но они есть, – задумчиво ответил я и поднялся на ноги. – Так кого ты во мне подозревал?

– Подосланного, и, знаешь, – он ухмыльнулся, – пока подозрения подтверждаются. А с другой стороны, если девочке поможешь, то мне без разницы, кем ты являешься и от кого!

Ха, а вот это другой разговор. Протянул Лаврентию руку, помогая встать, а потом попытался без прикрас нарисовать картину болезни девушки, если срочно не принять мер. Утаивать не стал, что шансов мало, состояние-то тяжелое, а непосредственно приступить к лечению незамедлительно не получится.

– Да, я сын Макара, деревенский парень, на которого прозрение сошло и он неожиданно разум обрел, – подытожил я и вопросительно посмотрел на Лаврентия.

– Опровергать этого не собираюсь, – понятливо кивнул тот. – Уверен, что бумаги у тебя имеются.

– Это у Макара нужно спросить, – пожал я плечами и кивнул в сторону, откуда пришли: – Идем?

– Да, графиню уговорим и станем за ней приглядывать, вариантов, если честно, нет, все врачи от нее отказались и руками развели, кто-то дает месяц, кто-то полгода, но это максимум, – печально сказал он.

Ушли мы не так далеко, а выстрел из револьвера все слышали и встретили нас облегченным вздохом. Один Макар остался невозмутим и продолжал стоять у стены дома, смоля самокрутку.

– Лаврентий, папиросу мне, – протянула графиня руку к слуге.

Тот полез в карман, позабыв, что портсигар ко мне перекочевал.

– Курить нельзя, остаешься у Пелагеи и выполняешь мои требования, если поправиться хочешь, – коротко сказал я и направился к Макару.

– Да по какому праву?! – возмутилась графиня.

– Мария Александровна, успокойтесь, мы поговорили, и я настоятельно советую попытаться излечиться, – взял слуга девушку за плечо.

Боковым зрением я наблюдал, как графиня просто кипит от негодования и что-то горячо шепчет Лаврентию, а тот ей ласково улыбается и кивает. Эх, не спросил я, кем он девушке приходится. Может, дальним родственником? Отношения выходят из-под определения «госпожа и слуга». Впрочем, если будет лечиться, то разговоров всяких не избежать.

– Макар, мне необходим пчелиный клей и самый что ни на есть чистейший самогон, – обратился я к «отцу».

– Так мед еще никто не качал, лето только началось, пчелы ульев не натаскали, – пожал тот плечами.

– Ваня, а прошлогодний не подойдет? – спросила Пелагея.

– А пес его знает! Лучше свежий, так надежнее, – ответил я, на самом деле не представляя, как лучше.

– На пасеку нужно или искать диких пчел в лесу, – пожал плечами Макар.

– Так тебе и даст пасечник улей грабить, – усмехнулась Пелагея. – Знаю пару мест в лесу, где пчелиные семьи обосновались. Объясню, Ваня и принесет что нужно.

– Тады я за первачом, у тебя-то нет, поди? – посмотрел на знахарку Макар.

– Найду, – махнула та рукой, задумалась, а потом решила: – Ты харчей принеси, у меня-то разносолов нету, а кормить придется графиню и ее людей.

На том и порешили, Макар ушел, я дал инструкции Пелагее, как действовать, если у графини поднимется температура, и что той можно, а чего нет. Марию и Лаврентия при этом разговоре специально позвал, чтобы девушка со слугой слышали. Впрочем, там ничего особенного, стандартная диета, прогулки в лесу и сон. Девушка таким положением вещей осталась недовольна – в частности, что курить ей запретил. Но внимания на ее бурчание обращать не стал. Хочет вылечиться – пусть слушается. Следующим моим шагом стало создание плесени. Пелагея дала пару ржаных лепешек, и я поместил хлеб в ее подвале, предварительно немного водой смочив. По прикидкам, дней пять – десять потребуется до нужного цвета плесени, за это время как раз будет готова настойка на прополисе.

– Осталось добыть пчелиный клей и спирт, – объявил я, вылезая из подвала.

– Тише ты, графиня уснула! – шикнула на меня знахарка.

– Ты за клеем-то когда пойдешь? – шепотом спросил я.

– Не собираюсь, – отрицательно мотнула она головой. – Как до диких пчел добраться – расскажу, но по деревьям, прости, лазать не умею.

Ну, согласен, придется мне, больше некому. Да и чего там такого? Подумаешь, добыть запечатанные соты у диких пчел! Пару раз ужалят – не беда. К тому же мне Пелагея надавала шмотья ворох – хрен прокусят. Да и стоит одному пройтись, подумать о сложившейся обстановке.

Пчелиную семью отыскал и в самом деле быстро – пару километров прошел и увидел здоровенный дуб, расположившийся у небольшой речушки. По приметам все сошлось, дупло с пчелами находится на высоте метров трех от земли, но забраться по стволу дуба несложно. Однако сразу не полез, сел под деревом и стал размышлять о том, как дальше поступить. Никак не мог понять, что сулит встреча с графиней. Случайность это или божий промысел? И как для меня повернется, если ее излечить не смогу. Рискую? Ну, уже поздно об этом размышлять, да и не мог поступить по-иному. Ладно, попытаюсь графиню на ноги поставить, а там видно будет. Эх, мне бы знаний больше, как синтезировать антибиотик – понятия не имею, надеюсь, малые дозы пенициллина смогут совместно с настойкой прополиса помочь. Рецепт последнего знаю, приготовить не так сложно, главное, чтобы спирт нашелся. Ну, чего оттягиваю? Нужно к пчелам лезть.

Н-да, через полчаса добыл немного запечатанных сот да наковырял приличный комок прополиса. Как с дуба не рухнул? Это в прямом смысле слова! Дикие лесные пчелы очень на мое вторжение обиделись, сражались со мной насмерть. Если прикинуть, то победу не я одержал, пришлось ретироваться и в речке отсиживаться. Бросил котелок у дуба и бегом в воду, а она там ледяная, не так жарко еще, но, блин, через двадцать минут, проплыв в одежде под водой метров сто, я вылез на берег и в зеркальной глади увидел этакого Винни-Пуха! Рожа опухла, руки, а больно – жуть. Пожалуй, такого никогда не испытывал. Сел и стал из себя жала вытаскивать. Тридцать штук отыскал. А если вспомнить, что укусы ядовиты, то… Повезло: кроме опухоли, никакой реакции не произошло. А если бы у данного тела имелась аллергия? Осталось котелок с сотами забрать да в обратную дорогу двигать. Однако у подножия дуба меня «полосатые» дожидаются, летают и раздраженно жужжат. Пришлось ждать вечера, когда те в дупло заберутся.

К дому знахарки попал уже ночью, малость плутанул, но это простительно – местность плохо знаю, хорошо хоть добрался.

– Тебе кого? – встретила меня вопросом Пелагея, отворив дверь и щурясь, держа лучину в руке.