— Тем более! Убийство должно иметь какой-то смысл! В данном случае оно будет иметь смысл, если убийца отправит на тот свет обоих братьев и бабушку. Но не было бы с его стороны излишним оптимизмом полагать, что он сумеет справиться с тремя такими задачами подряд?

— Мне кажется, я дал понять, что тут есть другие мотивы, кроме денег. Мне кажется, я объяснил, какие чувства питают друг к другу трое братьев!

Купидоновы губы банкира растянулись в улыбке.

— Мы с братьями ссорились друг с другом с малых лет и продолжали ссориться, пока не выросли, и я солгал бы вам, если бы стал уверять, что сегодня мы любим друг друга. Но мы справились со своими чувствами. И никому из нас не пришло в голову прикончить других, чтобы завладеть акциями банка, унаследованными от наших предков. У меня есть теория, к которой вы можете отнестись как вам будет угодно. Я не верю, что люди так дурны, как это принято утверждать! Я считаю, что добро и зло соотносятся в мире, как жара и холод. Наука не сумела установить максимальных пределов, каких может достичь жара, но зато предел холода расположен всего на 273 градуса ниже нулевой отметки! Я в самом деле верю в реальность этой параллели, и если я охотно читаю детективные романы, то потому лишь, что считаю их экспериментом мысли, и только. Но допустим, что в данной ситуации заложен мотив преступления. Однако мотива еще мало, нужны также возможность и средства!

— Возможность совершить злодеяние всегда найдется, если ее поискать, — заметил Эбб.

— Возможность совершить злодеяние найдется всегда, даже если ее не искать! — мягко возразил доцент Люченс.

— Возможно, возможно! — Директор банка сделал сигарой такой жест, словно вопреки обыкновению соглашался выдать последнему оратору ссуду под чрезвычайно ненадежные гарантии. — Допустим, что возможность есть, — как вы представляете себе средство? Я исхожу из презумпции, что убийца не схватит первый попавшийся нож вроде того, что висит здесь на стене, и не всадит его в жертву!

— Подобные проблемы в наше время в здешних местах решаются довольно успешно, — заметил Кристиан Эбб. — Считается, что каждое третье преступление так и остается нераскрытым. А иногда смерть сама берет на себя инициативу! Вот уже два дня полиция ищет в городе пакет с ядом, который потерял небрежный посыльный. В пакете чистый никотин.

На этот раз Трепка смеялся долго и основательно.

— Не кажется ли вам, что, предоставляя именно этому пакету попасть в руки убийцы, вы создаете совсем уж неправдоподобную ситуацию? — вопросил он. — Я, во всяком случае, уверен: мистер Френч с такой неправдоподобной ситуацией никогда бы не примирился. Возможно, лорд Питер не так щепетилен.

Спор грозил вновь принять опасное направление. Спасла положение Женевьева, возникшая в эту минуту на пороге с подносом в руках.

— Письмо от Ванлоо, вот! — сказала она. — Стало быть, завтра с утра опять голова болеть будет! Пожалуйста, месье!

Слово «месье» в устах Женевьевы было признаком глубоко оскорбленных чувств. Кристиан Эбб вскрыл письмо и задумался.

— Женевьева права, — сказал он наконец. — Это письмо от молодого англичанина, моего знакомого. Он приглашает нас всех троих к себе домой на ужин с вином…

— Всех троих? — перебили доцент и банкир. — Откуда он знает о нашем существовании?

— Я случайно, гм, упомянул, что ждал вас, — слегка смутившись, ответил поэт.

— А как ему пришло в голову пригласить нас к себе?

Вместо ответа Эбб протянул им письмо. Вот что прочли шведский и датский члены детективного клуба:

Дорогой Эбб!

Не угодно ли Вам в обществе двух других представителей европейской идиллии доставить мне удовольствие и посетить виллу Лонгвуд, чтобы познакомиться с моей формой идиллии? Она должна заинтересовать Ваших друзей. Специалисту по Наполеону достаточно будет беглого взгляда, чтобы убедиться, что страдания французского императора ничто в сравнении с моими. Специалист по захоронениям сможет сразу увидеть, что ни в одной из оскверненных им могил не было столь веселых обитателей. Недаром я вам говорил: скука — мать всех пороков!

Но зато напитков будет вдоволь, и нас угостят знаменитым бабушкиным буйабесом!

Преданный Вам

Мартин Ванлоо

Трепка опустил руку, в которой держал письмо.

— Его вилла и вправду называется Лонгвуд?

— Да, и говорят, ей почти столько же лет, сколько настоящему Лонгвуду.

— Я, пожалуй, с удовольствием там побываю.

Доцент не сводил взгляда с Эбба.

— Эпикуреец, который утверждает, что скука — мать всех пороков! Ваш треугольник начинает интересовать меня, милый Эбб!

Трепка выронил сигару.

— Что? — воскликнул он. — Вы хотите сказать, что это та самая семья?

Эбб кивнул. Он пытливо посмотрел на доцента, потом набросал несколько строк и протянул записку Женевьеве.

— Отдайте посыльному! — сказал он. — И закажите нам машину.

Выражение, с которым Женевьева встретила это приказание, было достойно Кассандры. Словно из мести, она протянула Эббу норвежскую газету, которая пришла с утренней почтой. Первая страница «Дагенс Текнинг» была посвящена межскандинавскому детективному клубу. На картинке Эбб и двое его коллег с револьверами в задних карманах и кинжалами за поясом усаживались каждый на свою пороховую бочку. Надпись гласила: «Ну, какое преступление совершим мы в следующем месяце?»

А немного погодя трое членов клуба уже катили в машине к вилле Лонгвуд.

С шоссе, ведущего из Ментоны к Кастелляру, машина свернула на дорогу, поднимавшуюся вверх по холму, а потом углубилась в частную аллею. Через несколько минут она остановилась перед низким вытянутым одноэтажным зданием, от которого в разные стороны отходили многочисленные пристройки; создавалось впечатление, что возводили здание почти без всякого плана и без участия профессионального архитектора. Доцент Люченс бросил на него только беглый взгляд. Но банкир Трепка, выпрямившись на сиденье машины, глядел и глядел во все глаза, словно никак не мог наглядеться.

— Приехали, — сказал Эбб.

— Вот как… Стало быть, это и есть вилла Лонгвуд, — заметил доцент.

Третий член детективного клуба, с трудом овладев своим голосом, произнес:

— Да, господин Люченс, это вилла Лонгвуд, не больше и не меньше!

— Что вы хотите сказать? — спросил Эбб. — В каком смысле «не больше и не меньше»?

— Я хочу сказать то, что сказал! Это Лонгвуд, вилла Наполеона на острове Святой Елены, где англичане держали его в плену, и где он окончил свои дни. То есть это копия, настолько точная, насколько копия может быть точной! Тот, кто выстроил эту виллу, прежде чем приняться за работу, наверняка изучил оригинал во всех подробностях!