– Ох, малыш, рано тебе еще уезжать из дому.

– Ну, мама! – Джим крепко обнял мать. Потом пришлось обнять Филлис.

– Пассажиры, по местам! – позвал водитель.

– Всем пока! – Джим повернулся, но кто-то поймал его за локоть. Это был доктор.

– Будь осторожен, Джим. И не давай никому запудрить тебе мозги.

– Спасибо, док. – Джим предъявил водителю доверенность от школы. Доктор в это время прощался с Фрэнсисом.

– Оба задарма? – спросил водитель. – Ну, раз платных пассажиров все равно нет, можете ехать на обзорных местах.

Он оторвал себе корешок, Джим залез в скутер и прошел на вожделенное обзорное место – сзади, над кабиной водителя. Фрэнк последовал за ним.

Машина задрожала, это отрывались ото льда полозья. Потом взревела турбина, и скутер с легким свистом тронулся в путь. Берега проплывали мимо, сливаясь в одну сплошную стену, скорость нарастала. Лед был гладкий, как зеркало, и вскоре скутер набрал свою крейсерскую скорость – двести пятьдесят миль в час. Немного погодя водитель снял маску. Джим и Фрэнк, глядя на него, сделали то же самое. Давление в машине теперь поддерживалось пневматическим устройством, работающим от потока встречного воздуха, а с ростом давления сразу потеплело.

– Здорово, правда? – сказал Фрэнк.

– Ага. Смотри, Земля.

Их родная планета плыла по небу на северо-востоке, выше Солнца, сияя зеленым светом на темно-лиловом фоне. Рядом с ней, ясно видимая невооруженным глазом, светилась белая звездочка поменьше – Луна, спутник Земли. Дальше на север, в той стороне, куда они направлялись, не выше двадцати градусов над горизонтом, висел Деймос, внешний спутник Марса. Это был крошечный бледный диск, чуть больше тусклой звезды, и сильно уступающий по яркости Земле.

Фобос, внутренняя луна, не был виден. На широте Харакса он поднимается над северным горизонтом не выше чем на восемь градусов и не дольше чем на час дважды в сутки. Днем он теряется в синеве горизонта, а наблюдать его ночью на морозе дураков нет. Джим не мог припомнить, когда и видел его, разве что во время миграции между колониями.

Фрэнк перевел взгляд с Земли на Деймос.

– Попроси водителя включить радио, – сказал он, – Деймос взошел.

– Да кому это интересно? – ответил Джим. – Я хочу смотреть.

Берега теперь стали пониже, с верхних мест за ними виднелись поля. Хотя была уже осень, орошаемый пояс вдоль канала еще зеленел и на глазах становился все зеленее – растения выбирались из почвы навстречу утреннему солнцу.

Там и сям вдалеке изредка мелькали красные дюны – предвестницы пустыни. Зеленый пояс восточного рукава канала не был виден, его скрывал горизонт.

Водитель и без просьбы включил радио. Машину наполнила музыка, заглушив низкий рев турбореактивного двигателя. Это была земная классическая музыка, написанная в прошлом веке композитором Сибелиусом. Марсианские колонисты не успели еще создать собственное искусство, и культуру приходилось брать взаймы. Впрочем, ни Джим, ни Фрэнк не знали, чья это музыка, и это их не беспокоило. Берега канала снова ушли вверх, и ничего не стало видно, кроме ровной ленты льда. Мальчики откинулись на спинки кресел и погрузились в грезы.

Виллис шевельнулся в первый раз с тех пор, как его коснулся утренний холод. Он выставил глазные отростки, огляделся и начал отбивать ими такт.

Музыка умолкла, и диктор сказал:

– Говорит станция Ди-эм-эс, Марсианская компания, Деймос, орбита Марса. Сегодня мы передаем из Малого Сырта программу, представляющую общественный интерес. Доктор Грейвз Армбрастер расскажет об экологических аспектах экспериментального искусственного симбиоза в связи с…

Водитель немедленно выключил радио.

– Я бы послушал, – недовольно сказал Джим. – Это что-то интересное.

– Да ладно прикидываться, – сказал Фрэнк. – Ты и слов-то этих не знаешь.

– Черта с два. Это значит…

– Заткнись, давай лучше поспим немного. – С этими словами Фрэнк откинулся в кресле и закрыл глаза.

Но поспать ему не пришлось. Виллис, очевидно, переработал у себя в уме или в том, что его заменяло, услышанную им передачу и теперь начал трансляцию, не упустив ничего, даже деревянных духовых.

Водитель в изумлении оглянулся и что-то сказал, но за Виллисом его не было слышно. Виллис исполнил все до конца, включая и прерванное объявление. Голос водителя наконец прорвался:

– Эй, ребята! Что у вас там? Никак магнитофон?

– Нет, попрыгунчик.

– Чего-чего?

Джим поднял Виллиса и показал его водителю:

– Попрыгунчик. Его зовут Виллис.

Водитель выпучил глаза:

– Ты хочешь сказать, что эта штука и есть магнитофон?

– Нет, это попрыгунчик. Я же говорю, его зовут Виллис.

– Это надо посмотреть, – сказал водитель. Он переключил что-то на панели управления, встал и просунул голову и плечи к ним под колпак.

– Эй! – сказал Фрэнк. – Мы же так разобьемся.

– Расслабься, – посоветовал водитель. – Я включил автоматический эхолот – теперь еще миль двести будут высокие берега. Ну-ка, что за штуковина? Когда ты с ним садился в машину, я подумал, это волейбольный мяч.

– Нет, это Виллис. Поздоровайся с дядей, Виллис.

– Здравствуй, дядя, – тут же с готовностью откликнулся Виллис.

Водитель почесал в затылке:

– Я такого и в Кеокуке не видал. Он что-то вроде попугая?

– Он попрыгунчик. У него есть и научное название, но оно значит просто «марсианин круглоголовый». Вы их никогда разве не видели?

– Нет. Я тебе скажу, парень, это самая чокнутая планета во всей системе.

– Если вам здесь не нравится, – сказал Джим, – почему бы вам не вернуться туда, откуда пришли?

– Не дерзи, юноша. Сколько возьмешь за зверюшку? У меня насчет него одна идея появилась.

– Виллиса продать? Вы что, с ума сошли?

– Иногда мне кажется, что да. Ладно, это я так.

Водитель вернулся на место, но не утерпел и оглянулся на Виллиса.

Мальчики вытащили из своих дорожных сумок сэндвичи и принялись жевать. После этого предложение Фрэнка вздремнуть показалось Джиму хорошей идеей. Они спали, пока скутер не начал замедлять ход. Джим сел, поморгал и спросил:

– Это что?

– Станция Киния,[16] – ответил водитель. – Простоим тут до заката.

– Что, лед не держит?

– Пока держит, но кто его знает. Температура поднимается, и я не собираюсь рисковать.

Скутер плавно затормозил, вполз по рампе на низкие мостки и остановился окончательно.