Он занимался боксом с десяти лет, но применить свои навыки на практике решился лишь два года спустя. А было так. Мать каждый день давала Сулейману деньги на школьный обед. Однако, будучи мальчиком азартным, Сулейман не спешил потратить деньги на пюре и сосиски, как большинство его одноклассников, вместо этого он играл за школой со старшими ребятами в пристенок. Чаще всего он проигрывал — сноровки у старших ребят было побольше, да и опыта тоже. Но если вдруг Сулейману удавалось выиграть копеек двадцать — тридцать, он с удовольствием тратил выигрыш на газировку и мороженое.

Так продолжалось довольно долго, но однажды Сулейману крупно повезло. Он выиграл у одного из своих постоянных компаньонов по игре — Марата Исхакова — два рубля! Деньги были немыслимые. Сулейман подсчитал, что на них можно купить одиннадцать пачек мороженого, да еще останется немного мелочи на вкусный, поджаристый рогалик!

Едва дождавшись окончания уроков, Сулейман заспешил в кондитерский магазин. Однако сразу за углом школы (а путь к кондитерскому магазину лежал через пустынный задний двор и не менее пустынную в это время суток спортплощадку) Сулеймана ждала неприятная неожиданность.

— Здравствуй, Сулейманчик! — услышал он у себя над самым ухом.

Сулейман поднял голову и увидел прямо перед собой рослую фигуру Марата Исхакова. Марат лениво отклеился от стены и подошел к Сулейману вплотную.

— Идешь тратить выигрыш? — поинтересовался он.

Предчувствуя недоброе, Сулейман сунул руку в карман и плотно сжал в ладошке выигранные деньги.

— Ну иду, — сказал он. — А что, нельзя?

— Почему — нельзя? Можно, конечно. Деньги для того и существуют, чтобы их тратить.

— В таком случае — пока!

Сулейман двинулся дальше, но тяжелая рука старшеклассника легла ему на плечо.

— Не так быстро, салага.

Сулейман нехотя остановился. Посмотрел на Марата и нахмурился:

— Ну чего еще?

Тонкие губы Марата расползлись в отвратительную змеиную ухмылку.

— Как ты думаешь, — медленно начал он, — что скажут твои мама с папой, если узнают, что ты играешь с нами в пристенок? Да еще и на деньги, которые они дают тебе на обед.

— Они не узнают, — твердо ответил Сулейман.

— Почему ты так уверен?

— Потому что они не сидят у окна и не следят за мной в подзорную трубу.

— Вот как? — Улыбка Марата стала еще более сладкой. — Достойный ответ, Сулейман. Но неумный, ох неумный. Что, если им кто-нибудь докажет, а? Неужели ты никогда об этом не думал?

— Думал, — кивнул Сулейман, чувствуя, как вспотела его рука, сжимающая честно выигранные рубли. — Но для этого нужно, чтобы среди моих друзей завелся стукач. А среди моих друзей нет стукача. Или… — Сулейман пристально взглянул в глаза Марату и прищурился. — Или все-таки есть?

Зрачки Марата хищно сузились. На широких скулах выступили розовые пятна.

— Кого это ты имеешь в виду, Сулейман?

— Никого. Я просто так сказал.

Сулейман дернул плечом, сбрасывая руку Марата, и двинулся было дальше, но сильные пальцы старшеклассника сомкнулись на его шее.

— Нет, постой! Ты что, щенок, намекаешь на то, что я могу настучать твоим родителям?

Сулейман попробовал высвободить шею, но не смог — Марат держал крепко и больно. И тогда Сулейман окончательно понял, что от возмездия за выигрыш ему не уйти. И тут ему стало по-настоящему страшно. Марат считался хорошим бойцом. Кроме того, он был старше Сулеймана на полтора года и выше на полголовы. Дело осложнялось тем, что убежать не было никакой возможности. Тогда Сулейман собрал волю в кулак и сказал:

— Марат, я не хочу с тобой драться. Но если ты собираешься отобрать у меня деньги, то я предупреждаю сразу — у тебя ничего не выйдет. Это мой выигрыш.

Марат откинул назад круглую голову и ехидно рассмеялся:

— Видали? Не хочет он, а! Выигрыш еще надо заслужить, понял, щенок? И я заберу его у тебя — по од-ной-единственной причине. Хочешь узнать — по какой?

— По какой?

Марат стер ухмылку с лица. Его серые глаза стали холодными и острыми, как бутылочное стекло. Он хищно прошипел:

— Я сильнее.

Сулейман увидел, как рука Марата сжалась в кулак. Дальше все произошло почти машинально. Сулейман не стал ждать удара и, повинуясь природному инстинкту, ударил первым. Удар пришелся Марату под дых. Пальцы, сжимающие шею Сулеймана, разжались.

— Ты… Ты… — прохрипел Марат, хватая воздух широко открытым, как у рыбы, ртом.

Дальнейшие действия Сулеймана были результатом двухлетних тренировок. Не давая противнику очухаться, он довершил начатое двумя ударами в подбородок. Марат отлетел к стене, но быстро пришел в себя и выбросил вперед длиннющую правую руку. Если бы удар Марата достиг цели, Сулейману бы точно не поздоровилось. Но не для того Сулейман два года занимался боксом, чтобы дать себя победить. Он ловко поднырнул под кулак противника и нанес тому два сокрушительных удара по корпусу. Затем, не сбавляя темпа, провел комбинацию с левым хуком и закончил дело коротким и сильным боковым с правой.

Этого оказалось достаточно. Марат повалился на землю, зажал окровавленное лицо ладонями и завизжал, как грязная свинья.

— Еще раз ко мне полезешь — убью, — пригрозил обидчику Сулейман, повернулся и, гордо подняв голову, отправился в кондитерскую.

С этого знаменательного дня Сулейман окончательно поверил в свои силы и отныне готов был вступить в схватку с любым противником, каких бы крупных размеров тот ни был и каким бы страшным ни казался со стороны.

В конце шестого класса Сулейману надоело подставлять голову под кулаки разных недоумков, и он решил покончить с боксом. К тому времени он окончательно понял, что драка на улице, когда нужно отстоять свою честь или наказать обидчика, — это одно, а дурацкое махание кулаками на ринге, ради того чтобы получить никчемный кусок бумаги с надписью «диплом» или «грамота», — это совсем другое.

Сулеймана увлекла другая игра — футбол! Здесь тебе не приходилось уворачиваться от чужих кулаков, чтобы затем самому обрушиться на противника серией бессмысленных ударов. Нет, в футболе все обстояло иначе. Он был похож не на заурядную драку, а на настоящее сражение со своей стратегией и тактикой, такое, какое показывают в фильмах про войну.

В футболе был свой генерал — тренер, свои товарищи по оружию, на поддержку которых ты мог всегда рассчитывать и которые в свою очередь ждали от тебя такой же помощи. Сулейману нравились комбинации, разыгрываемые командой, нравилось обводить противников, особенно, когда их было много, пробивать точные пасы и — ну конечно же! — бить по воротам.

Ни в одном из своих боксерских поединков Сулейман ни разу не чувствовал такой радости, такого пьянящего восторга, как после точного удара по воротам. «Молодец!» — радостно говорили Сулейману партнеры по команде, похлопывая его по плечу. «Красавец!» — кричали ему с трибун. «Герой. Хорошо вставил», — хвалил его тренер. И Сулейман чувствовал себя настоящим красавцем и героем.