— Нет, — покрутил головой Камельков, — не рассказывал. А на чьей стороне?

Грязнов с упреком посмотрел на Камелькова, тот понял, какую сморозил глупость, и смущенно опустил глаза.

— На стороне советских войск, мой друг, — нисколько не обидевшись, ответил мулла. — Я участвовал в боевых действиях, о чем сейчас немало сожалею.

— Из-за этих шрамов? — без церемоний поинтересовался Камельков.

Мулла улыбнулся и покачал головой:

— Нет. Скорей, из-за шрамов, которые война оставила в моей душе. Угощайтесь, пожалуйста, друзья мои! И не смотрите на нас с Вячеславом Ивановичем. Молодые люди должны есть много.

Камельков обвел восхищенным взглядом уставленный сладостями стол, на секунду задумался и запустил руку в вазочку с баурсаками.

— Ой, а что это за торт из шариков? — поинтересовалась Алена.

— Это чак-чак. Наше народное лакомство.

— Оно тоже сладкое?

— Еще какое, — кивнул мулла.

Алена оторвала кусочек склеенных медом шариков и осторожно положила его на язык.

— Объеденье! — резюмировала она. — А это что за лепешечки?

— Жеймэ. Попробуйте, Алена, вам должно понравиться.

Алена занялась лепешечками, а Камельков, ополовинивший к этому моменту вазочку с баурсаками, заметил на столе новую жертву:

— А вот это я знаю! Это пахлава, да?

— Совершенно верно, — кивнул мулла. — Правильнее будет произносить — пахлавэ. Угощайтесь, Миша. Вячеслав Иванович, а вы что же?

— Да я уже сыт. Мы вообще-то только что из ресторана. Плотно пообедали.

— Вот как? — Мулла улыбнулся. — А по вашим друзьям этого не скажешь.

— Фарук, вообще-то мы по делу.

Мулла кивнул:

— Я понял. По телефону вы ясно дали мне понять. Итак, вас интересует проблема ваххабизма в России.

— Не столько сама проблема, сколько люди, из-за которых эта проблема появилась.

— И вы пришли за этим ко мне? — удивился мулла.

— Ну а к кому же еще, Фарук? Вы ведь мусульманин, а ваххабиты — тоже мусульмане. Можно сказать, вы люди одного круга.

Мулла грустно вздохнул и нахмурился:

— Как вам объяснить… Это требует долгого разговора. Ну вот, к примеру, вы что-нибудь знаете об основателе этого движения Мухаммаде Ибн Абдуль-Ваххаб?

— Крайне мало, — ответил Грязнов.

Мулла повернулся к молодым следователям.

— А вы?

Рот Камелькова был занят едой, поэтому он просто отрицательно покачал головой. А Поремский сказал:

— Кое-что знаю, читал в прессе. Знаю, что ислам он изучал в Медине. А это святое место для всех мусульман. Знаю, что его отец и старший брат были известными в то время религиозными деятелями.

— Совершенно верно, — согласился мулла. — Они, а также другие учителя Ибн Абдуль-Ваххаба обсуждали с ним основы мусульманского вероучения, которые он с юности подвергал сомнению. Своей критикой он пытался ниспровергнуть самые крупные исламские авторитеты. А ведь в духовных вопросах такое отношение к учителям считается худшим из всех видов непослушания, которое может проявить ученик. Ибо отрыв от традиции, непоследовательность в вопросах религии наносит непоправимый вред не только самому ученику, но это вводит в заблуждение огромное число тех, кому он указывает якобы более легкий путь в постижении истины. Понимаете, о чем я?

— Это все абстракции, — махнул рукой Грязнов. — А конкретно? Что в его проповедях не соответствовало истинному учению?

— Очень многое. Например, одно из ошибочных воззрений основоположника секты ваххабитов заключалось в том, что проявление мусульманами уважения к исламским святыням он называл «ширком» — язычеством. У многих бедуинских племен со времен Джахи-лии бытовали языческие культы, и они не были достаточно просвещены в вопросах религии. Пользуясь этим, Абдуль-Ваххаб и начал среди них свою проповедь. Обманутые ловкими и хитрыми речами Абдуль-Ваххаба, бедуины последовали его призыву и стали участвовать в междоусобицах на стороне отдельных политических сил.

Грязнов понимающе кивнул:

— Выходит, Ваххаб изначально рассчитывал на пробуждение в людях воинственных инстинктов?

— Увы, это так. Он опирался на возрождение древнейших бедуинских военных традиций и связанного с ними «воинского кодекса чести». Исходя из этого, он объявил, что любых политических противников можно уничтожать и лишать имущества. Да будет вам известно, уважаемый Владимир Дмитриевич, что просвещенные мусульмане были потрясены искажением гуманной сущности ислама и пытались бороться с распространением ваххабизма в Аравии. Ведь проповедь Ваххаба не имела ничего общего с «очищением идеалов ислама», а лишь искажала их.

Грязнов приподнял рыжеватую бровь и хмыкнул:

— Как-то слишком просто у вас получается. Пришел какой-то фанатик, исказил принципы Ислама, создавая видимость, что «очищает идеалы», и куча людей пошла за ним.

— Вы правы, уважаемый Вячеслав Иванович, все обстояло гораздо сложнее. Семя, брошенное Абдуль-Ваххабом упало на благодатную почву. Корни ваххабизма лежат очень глубоко. Еще при жизни самого пророка Мухаммада, мир ему, появлялись лжепророки-самозванцы. Это были, и мужчины, и женщины. Одним из самых известных лжепророков был Мусайлим Аль-Каз-заб из племени бани Хунайфа. Его духовные наследники стали материальной опорой идеологии ваххабизма.

— Материальной опорой? В каком смысле? В смысле денег, что ли?

— Именно так, — спокойно и величественно кивнул мулла. — Его последователями стали принц Мухаммад Ибн Сауд, выходец из рода Мусайлима, а затем и его сын Абдуль-Азиз Ибн Сауд. Они жаждали заставить людей поверить в «пророческую миссию их рода».

— Зачем?

— Ради власти и политического влияния. Они с радостью приняли идею «очищения ислама», поддержали отказ от почитания исламских святынь и самого пророка Мухаммада, мир ему. Лишая людей надежды на мир, покой и безопасность, подрывая их веру в исламские принципы и каноны, ваххабизм стал, по своей сути, глубоко антиисламским течением. И современники Вахха-ба это понимали. К примеру, даже сам учитель Абдуль-Ваххаба писал ему в письме: «О Ибн Абдуль-Ваххаб, я советую тебе ради Аллаха держать при себе свои убеждения и не оскорблять мусульман. Если кто-то из них высказался при тебе в отношении того, что упоминание святых и пророков само, помимо воли Аллаха, приводит к исполнению желаемого, то поправь этого заблудшего, разъяснив ему истину. Если же он упорствует в придании Аллаху соучастников, то назови неверным лишь его. Но не называй так всех мусульман, поскольку ты сам отклонился от прямого пути, по которому идет большинство, и точнее будет назвать неверным того, кто отклонился от пути большинства, потому что он не следует по пути верующих».

Мулла грустно улыбнулся и закончил: