Это все дела будущего. Думать о них стоило, конечно. Но без фанатизма. И уж точно, не откладывая ради них куда более важных. Пока же моей ближайшей задачей было – сдать, наконец, тестовые экзамены, и приступить к подготовке к общеимперским испытаниям. И гимнастика, чтоб ее тролли утащили, к сожалению, в списке присутствовала.

Естественно, я торопился. Перемена не настолько долгая, как того бы хотелось. А мне еще предстояло бегом преодолеть расстояние чуть ли не версту. От общежитий до гимнастических залов было далековато.

Раздеваться начал прямо с порога. Ученическую шинель на кровать, ботинки остались валяться прямо на середине комнаты, а брюки бесформенной тряпкой повисли на спинке стула. И только после заметил следы вторжения. Неряшливого, на показ. Словно бы неведомый пока наглец и не пытался скрыть следы. И тому могло быть две причины. Либо этот отчаянный прохиндей знал о служащих мне нисси, и потому был уверен, что к моему возвращению с занятий в комнате будет наведен идеальный порядок. Либо, это был знак мне. Мол, мы знаем, кто ты есть, и глаз с тебя не сводим. Берегись!

В любом случае, выявить злоумышленника было остро необходимо. Хотя бы уже потому, что пора было обзаводиться репутацией. А никакой иной, кроме – хитрого, расчетливого отморозка, мне по традиции иметь не положено. Не водилось среди Летовых тупых тварей дрожащих. И, как смел надеяться, я не стану нарушителем семейных устоев.

Итак, уйти я не мог. Нисси немедленно наведут порядок, начисто убрав следы. Оставалось только воспользоваться любезным предложением господина Ормссона, местного начальника стражи. Как он, помнится, говаривал? «Буду признателен за любое сообщение о готовящемся ли, свершившемся ли правонарушении!» - так, кажется. И, в подтверждение серьезности своих намерений, выдал небольшую карточку с именем и номером телефона. Удобная, кстати, штука. Решил непременно обзавестись чем-то подобным.

Имел в виду этот тип нечто совершено, по моему скромному мнению, иное. Но я ведь и не обязан читать мысли. Не так ли? А от буквы... гм... так сказать, закона, я не отступил ни вершка. Позвонил немедля, как обнаружил свершившееся правонарушение.

К чести туземной стражи, они – собственно сам Ормссон, и двое его подчиненных, прибыли уже очень скоро. Я и успел только убедиться, что из вещей ничего не пропало, и затереть лужи от растаявшего снега в общей, с Добружко, прихожей.

Его, моего мелкого соседа, следы, кстати. Означающие, что малыш мог находиться у себя в комнате в то самое время, как некто обшаривал полки с моими вещами. О свойствах здешней акустики я уже был осведомлен. Как и о том, что Утячич на слух не жалуется. А значит, может рассказать о злодее что-нибудь интересное.

- Что тут у вас, молодой человек? – изображая усталость, выдохнул Ормссон.

- У меня? – так же не искренне удивился я. – Это у вас, господин начальник стражи. У вас. Не у меня.

Лицей гарантировал полную безопасность учащимся. Как личную, так и всего принадлежащего детям имущества. Краеугольный камень. Основополагающий принцип. Веский довод для сомневающихся родителей. Известие о краже, да еще столь наглой, напоказ, если и не испортит репутацию Первого Сибирского Лицея, но, несомненно нанесет существенный ей урон.

- Ближе к делу, - намек он прекрасно понял. Но, понятное дело, прогибаться перед шестнадцатилетним недорослем на глазах у подчиненных не мог себе позволить. А мне вдруг пришла в голову мысль, что именно сотруднику стражи было бы проще всего вломиться в мою комнату. Судите сами: все въезды и выезды с территории Лицея под контролем. Периметр так плотно завешан камерами видеонаблюдения, что и воронам Одина не пробраться незамеченными. Перемещения учащихся и преподавателей в неурочное время наверняка привлечет повышенный интерес. А вот спешащий по своим, малопонятным, делам стражник никакого подозрения не вызовет.

Чем не версия? Тот же Ормссон, наверняка, проживает не в кампусе учебного заведения. Обычный горожанин, каких только в Берхольме больше миллиона. Семья, соседи, друзья. Кто-то попросил о небольшой услуге... Может такое быть? Да, легко! Может и не Ормссон конкретно, но кто-нибудь из двух сотен здоровых лбов, протирающих штаны на многочисленных постах охраны – более чем вероятно.

И что, в таком случае, предпримет начальник? Станет искать злодея? А если найдет, станет ли поднимать шум? «Выметать сор из избы» - как говорят славяне. Очень сомневаюсь.

Мне же, для показательной порки, был необходим конкретный персонаж. Очень желательно – реально виновный в злодеянии. И для, так сказать, подталкивания местной службы безопасности к действию, у меня были нужные аргументы.

- Кража, - развел я руками. – Забежал на минутку, а тут это.

- Зачем? – зацепился Ормссон. – Забежал - с какой целью? Почему не на уроках?

- Одежду для занятий гимнастикой забыл, - поморщился я, изображая досаду.

- Ясно, - покладисто согласился главный стражник. – Увидел следы присутствия чужого человека. Уверен, что это именно кража? Может ли так случиться, что это просто нисси проказничают? У нас, знаешь ли, бывает с новичками. Натворит такой чего нипопадя, обидит кого-нибудь из дивного народца, они и возьмутся безобразничать.

- Нет, - хмыкнул я, получив подтверждение собственным мыслям. – Это кража.

- Что-то пропало? – быстро спросил начальник, и они, все трое, уставились на мое лицо. Пытались, должно быть, разглядеть признаки лжи.

- В кошельке были деньги, - я дернул плечом, обозначив неуверенность. – Не много. Двести или триста ногат.

- Десять или пятнадцать гривен?

- Что-то около того, - кивнул я. И не солгал ни единым словом. В старом, потертом кошельке действительно была примерно такая сумма. Все мои накопления. Все мое богатство, собранное за несколько лет. Попав в Берхольм, я обратил купюры в цифры на счету. Добавил их к тем средствам, что смогли выкроить старцы для моей поездки в Большой Мир. Карточку же, как и прочие особенно для меня ценные вещи, всегда носил с собой. – Но там были именно ногаты. Мелкими купюрами.

Мог заявить о пропаже и значительно большей суммы. Старики-воспитатели расщедрились на десять тысяч гривен. Учитывая общий годовой бюджет поместья – не превышающий, кстати, сорока тысяч – так и вовсе. Тоже, наверное, не один год копили. Жаль только, что кажущийся роскошным, в нашей глухомани, подарок, здесь, в городе обернулся жалкой подачкой. Ничуть не сомневаюсь, что мой официальный опекун, подполковник Варгов, в год получал жалованием как бы ни в два раза больше.

Однако же, в моем кошельке таких денег никогда не бывало, а откровенно лгать не в моих правилах. Кроме того – а если ко мне в комнату влез какой-нибудь собрат-ученик? Горсть ногат мелкими номиналами у него еще может быть, а вот тысячи гривен – уже вряд ли. Но даже этой горсти будет мне довольно, чтоб поставить неудачника в подчиненное положение. А уж как применить неудачника я обязательно придумаю. Главное – найти.

- На этом все? – несколько раздраженно выдохнул начальник стражи. – Больше ничего не пропало?