Словом, есть отчего задуматься старому коменданту Сан-Франциско, нарушая тем самым свой годами выработанный принцип – служить не рассуждая. А ведь как мечталось дожить свой век, радуясь домашнему уюту, подрастающим внукам… Да, видно, не получится! Особенно теперь, после визита комиссара Гереры, который привез дону Аргуэлло от полковника де Солы предложение занять место президента.

Конечно, старый друг, уступая ему свой высокий пост, думал не только об интересах области, но и о благе Жозе и его семьи. Три дочери Аргуэлло – невесты на выданье – ждут не дождутся избранников. И если уж комендант президии не в состоянии им дать достойного приданого, то пусть хотя бы его новая должность послужит для женихов компенсацией за женитьбу на бесприданницах. Кроме того, и сын Луис давно уже вырос из своих капитанских эполет. Ему по годам и по силе в самый раз занять комендантское кресло и с молодой энергией взяться за обустройство президии. Есть у дона Жозе и другие заботы, решить которые, сделавшись президентом Верхней Калифорнии, будет куда проще, чем теперь. Скажем, замужество племянницы Марии Меркадо, которую за живой, неугомонный нрав в семье прозвали Марипосой – Бабочкой. Сам Аргуэлло дал бы этой егозе другое прозвище. У взбалмошной на вид сеньориты вовсе не такой легкомысленный характер. Может, оттого она так по душе старому солдату, что узнает он в Марии-Марипосе самого себя в молодые годы и ее мать – свою покойную сестру, в которой гордая кровь рода Аргуэлло кипела так же бурно.

С племянницей связано событие, вызвавшее у дона Жозе смятение чувств. Это она, вместе со своим женихом Герерой, привела сегодня в Сан-Франциско отряд русских моряков, которые, как выяснилось впоследствии, спасли ее от бандитов в прерии. А поначалу Аргуэлло, будучи человеком не робкого десятка, с коротким андалузским мечом ходивший один против грозного гризли, даже оцепенел, увидев перед давно не запирающимися воротами президии столько чужих вооруженных людей. Впрочем, оцепенение быстро прошло. Схватив свою испытанную в боях шпагу, комендант бросился к орудиям, стоящим у входа, сгоряча забыв, что все запасы пороха и ядер перенесены к пушкам, глядящим на залив… Вслед за ним выскочил Луис с несколькими солдатами – остальные уехали на поиски пропавшей Марии Меркадо. Луис, обладающий более острым взглядом, разглядел впереди отряда кузину и будущего зятя, которые мирно беседовали с незнакомцами в темно-зеленой униформе. Это обстоятельство поначалу успокоило дона Жозе, но, когда он узнал, что своим спасением Мария обязана русским, на душе снова сделалось тревожно.

Казалось бы, отчего? Те русские, с кем доводилось встречаться коменданту доселе, были людьми вовсе не плохими. Noble Резанов, jefe Кусков, капитаны русских судов, заходивших в залив… С момента появления русских в Калифорнии и основания ими крепости Росс в заливе Бодеги у дона Аргуэлло не было ни единого повода упрекнуть соседей в недоброжелательстве. Даже после того, как, поверив обвинениям бостонцев, что русские желают захватить испанские земли, калифорнийское правительство основало в целях предосторожности две новые миссии – Солано и Сонома – поблизости от русской крепости, соседи не проявили воинственности. Напротив, продолжали демонстрировать amistad и открытость намерений. Короче говоря, русские – народ, digno de respeto. Но куда денешься от памяти, которая не может простить русским одно разбитое сердце! Пусть это случилось не по чьему-то умыслу, а скорее по замыслу Провидения, но разве можно забыть об этом? Ведь разбито сердце любимицы дона Жозе – Марии Кончиты, старшей из его дочерей… Каким добрососедством залечишь раны собственной души, если знаешь, что твое дитя несчастно? И несчастно именно из-за русских… Да не появись тогда, восемнадцать лет назад, российские парусники близ Сан-Франциско, не окажись на одном из них дона Николаса, все сложилось бы по-другому… Мария Конча нашла бы свою судьбу среди местных гидальго, уже нарожала бы дону Жозе кучу внуков и внучек, а не влачила бы теперь жизнь в бесплодном ожидании и трауре…

Да, не к добру, не к добру – чует это умудренное сердце Аргуэлло – вновь появились русские в его доме. То, что другим трудно разглядеть, опытный человек видит сразу. Достаточно вспомнить, какие взгляды бросала его племянница на русского teniente Деметрио, как он сам в ответ улыбался ей, чтобы понять: у сеньора Гереры появился соперник. Похоже, и дон Гомес ощутил это. Во время беседы с русским комиссар нет-нет да и клал руку на эфес своего палаша, которым он владел виртуозно. При всем том, что коменданту Сан-Франциско будущий родственник не очень-то симпатичен, зарождающиеся отношения Марии-Марипосы с русским его беспокоят куда больше, чем предстоящий брак племянницы с Герерой. Поединков коменданту президии только не хватает! Впрочем, если бы тут была одна лишь любовь, это еще полбеды… За розовощеким русским офицером, ясно представилось дону Жозе, маячит иная госпожа – большая политика. Ведь именно о ней говорил этот пресловутый дон Деметрио после раннего ужина, на который, следуя закону гостеприимства, вынужден был пригласить русских Аргуэлло. Комендант помнит все, о чем они беседовали тогда.

…За столом дальше положенных по costumbre del lugar приветствий и обмена любезностями дело не пошло. Когда же подали горячий шоколад и дамы удалились, оставив мужчин одних, те раскурили трубки и русский напрямик завел речь о беглых матросах, не скрывая, что подозревает в помощи им местных монахов. Комендант, хотя и желал скорее покончить с неприятным вопросом, довольно сдержанно пообещал помочь в поиске беглецов. Поблагодарив хозяина за поддержку, дон Деметрио перевел разговор на другое:

– Сеньоры, не скрою, ваша родина вызывает у меня чувство самого глубокого восхищения…

– Вы говорите об Испании, сеньор? – уточнил дон Луис, наблюдавший за русским лейтенантом, как заметил Аргуэлло-старший, с явной симпатией.

– Испания, конечно, заслуживает самых лестных слов как первая европейская держава, не склонившая голову перед корсиканцем и явившая пример в борьбе народа против тирании…

От дона Жозе не ускользнуло, что при этих словах Герера забарабанил пальцами по подлокотнику своего резного дубового кресла. Русский между тем продолжал:

– Но я говорю не о Старом Свете, а о Верхней Калифорнии. Поистине, трудно отыскать более выгодное по расположению и климату место. К тому же земли сии весьма богаты и рудными запасами, и строевым лесом…

– Мне думается, слухи об этом сильно преувеличены. Да, природа здесь хороша, но только в пределах Берегового хребта, – осторожно заметил дон Жозе. – Остальное, как вы имели сегодня возможность убедиться, неприступные скалы и прерии, населенные лишь дикарями…

– Тем не менее, сеньор комендант, – никак не унимался русский, – ваши восточные соседи в Соединенных Штатах так не считают. Американские газеты, которые мне доводилось читать, просто наперебой твердят о серебряных и золотых богатствах вашего края. При этом у меня сложилось впечатление, что американцы считают все это чуть ли не своим достоянием.

– С американцами у нас пять лет назад заключен трактат, четко определяющий границы. Чего, к слову, не скажешь о вас, русских… – неожиданно резко оборвал гостя комиссар Герера.