— И вот что я тебе ещё скажу, — продолжил мистер Крошки. — Когда мы прилетим на Антигуа, мы пошлем им открытку с видами.

Миссис Крошки просияла. Никто не посмеет сказать, что она не позаботилась о детях, неважно, как их там зовут.

— Какой ты умный, — сказала она, прильнув к его плечу. — Папа Крошки, ты самый лучший папочка на всём белом свете!

* * *

Не так-то легко увидеть, куда едешь, когда лежишь ничком на полу «ягуара», придавленный пятьюдесятью килограммами драгоценного металла и Медвежьим Задом в придачу. Самое большее — ты можешь слушать.

Впрочем, звуки тоже мало что объясняли. Во-первых, конечно, мотор — мощное утробное рычание. Потом — как бы город, гудки машин, железнодорожный мост, частые остановки, вероятно, перед светофорами. После этого множество поворотов и выкрики на иностранных языках. Наконец, стук и тряска, как будто колеса загрохотали по булыжнику.

«Ягуар» остановился. Открылась и захлопнулась водительская дверь. С хрустом удалились шаги няни Пита. Кассиан обнаружил, что, осторожно шевеля плечами, может освободить небольшое пространство под мешком серебра и золота, который вдобавок, похоже, лопнул. Он просунул голову между дверью и Кубком Федерации Строителей, присужденным папе Крошки за истребление трех редких видов животных, и наконец-то смог выглянуть.

— Ёлки, — сказал Кассиан и, пораженный, умолк.

— Что там? — спросила Маргаритка, ущипнув его за ногу.

Но Кассиан от изумления не мог говорить.

«Ягуар» стоял на мощенной булыжником набережной. С тёмного безоблачного неба светила полная луна Под её холодными поцелуями поблескивала чернильно-чёрная бухта, окружённая мертвенно-серыми зданиями. Ничто не двигалось на её поверхности, кроме мелких волн, суетливых и одинаковых.

Няня Пит вперевалочку шла вдоль ржавых железнодорожных путей по направлению к высокой стене. Стена являлась частью колоссального здания и была утыкана башенками и маленькими шпилями. Возможно, это была просто причудливая игра теней, но Кассиану показалось, что когда-то на стене была надпись — громадная надпись на широкой полосе кладки, между рядом осевших эркеров с разбитыми стеклами (как нарывы, подумал он) и контрфорсами (как корни какого-то жуткого каменного дерева).

Няня Пит подошла к гигантской двухстворчатой двери, усаженной заклепками.

— Что там? — прошептала Маргаритка, снова ущипнув брата.

Кассиан вкратце описал увиденное.

Маргаритка сказала:

— Ничего не понимаю.

— А я понимаю, — сказала Примула.

— Это потому, что ты ещё мала и мало знаешь.

— О-о-о! — в один голос протянули Примула и Кассиан. — Как наша няня заговорила!

Маргаритка почувствовала, что от стыда её бросило в краску. Конечно, они были правы. Она ведь старшая и может иногда забыться и начать рассуждать совсем как няня.

— Простите, пожалуйста, — смущенно пробормотала она.

— Не расстраивайся, — утешил её Кассиан.

— Бывает, — согласилась Примула.

— Вот в чём дело, — сказал Кассиан. — Тут негде спрятаться. Если побежим, она погонится за нами на машине.

Маргаритка фыркнула, как всегда фыркали старшие сёстры с тех пор, как их младшие братья принялись высказывать мнение, что из шкуры саблезубого тигра получится отличный ковёр для пещеры.

— А если не убежим, и она вытащит нас через эту дверь?

— Тогда мы попадём в малину, — сказал Кассиан.

— С награбленными вещами, — добавила Примула. — Целой горой.

— И с Медвежьим Задом.

— Всё это, право, немного таинственно.

— И даже малость жутковато…

Крошки умолкли: их мысли вращались вокруг Королевского Зада, его таинственного появления в туманном прошлом и нынешнего почти что похищения.

— Хм, — сказала Маргаритка после долгой паузы, — значит, мы отправляемся за Задом?

— А что ещё делать? — сказала Примула.

— Тсс, — сказал Кассиан.

Няня Пит повернула громадный ключ в замке. И стала откатывать дверь в сторону. За дверью открылась арка — чёрный зев. Няня направилась к машине.

Кассиан охнул и надел на голову серебряное ведерко для льда, чтобы больше не смотреть. Ибо при лунном свете он увидел нечто страшное.

Няня Пит сняла котелок.

У нянь обычно красивые тёмно-каштановые волосы, они их аккуратно расчёсывают и убирают под сетку, чтобы они стали похожи на конский навоз.

Но голова няни Пита сверкала под луной, словно яйцо.

Няня Пит была абсолютно лысая.

Хлопнула водительская дверца. Заурчал мотор. Няня Пит въехала в дверь, задвинула её и заперла. «Ягуар» тронулся дальше, потом засигналил: би-би-би. Раздался противный металлический скрежет.

— Становится немного страшновато, — послышался из-под груды серебра приглушённый голос Маргаритки.

— Не немного, — прошипела Примула.

— Совсем страшновато, — отозвался Кассиан.

— Но интересно, — пробормотала Маргаритка.

— Всё-таки что-то новенькое, — шепнула Примула.

— Куда уж, к чёрту, интересней, — сказал Кассиан.

— Кассиан! — зашипели сёстры.

— Прошу прощения, — ответил он шёпотом. — Волнуюсь.

— Мы тоже, — шепнули Маргаритка и Примула.

Раздался громкий и очень интересный скрежет механизмов.

— Теперь что? — спросил Кассиан.

Маргаритка пришла к решению:

— Вылезаем!

Все трое разом выбрались из-под горы драгоценного металла.

— Ой, — сказала няня Пит и так быстро повернула голову, что дети явственно услышали щелчок у неё в шее. На макушке у няни Пита была татуировка. Маргаритка разглядела: орел.

— Ты мужчина! — воскликнула Примула.

— А кто же ещё?! — несколько ошарашенно ответил няня Пит. — А вы кто такие?

— Мы Крошки, няня, — ответили они хором.

— Провалиться мне. Это я и сам вижу.

Тут они затараторили сладко-елейными голосами: единственный выход — прикинуться маленькими деточками:

— Разве ты не помнишь? Ты пришёл к нам домой, увернулся от Атаки, купил нам чудную еду, уложил нас спать и спел песенку…

— И свистнул ложки, — холодно добавил Кассиан.

— И Королевский Зад, — уточнила Маргаритка.

До сих пор няня Пит сидел, развалясь на водительском кресле, и чистил ногти выкидным ножиком. Теперь он закрыл нож устрашающе сноровистым поворотом кисти и ловко убрал его под крахмальную манжету блузки.