Джек шагнул ближе и коснулся забинтованной руки Эвелин.

— А как вы? Болит рука?

Ее сердце забилось быстрее от прикосновения его пальцев.

— Уже меньше.

— Вы принимали настойку опия, как посоветовал доктор Мейсон?

Эвелин наморщила нос.

— Нет, терпеть ее не могу. От нее у меня мысли путаются.

Губы Джека чуть дрогнули.

— А многие находят такое воздействие весьма целительным, хотя я ничуть не удивлен вашей неприязнью к этому снадобью. Вы всегда любили думать.

Эвелин выпрямилась.

— Вы собираетесь все время напоминать мне о прошлом?

На губах Джека играла легкая улыбка.

— Почему бы и нет? Вы ведь сами сказали, что ваши воспоминания обо мне по-прежнему яркие.

Ее щеки залила краска.

— Мистер Хардинг, я…

— Просто Джек. Вы всегда называли меня так.

— Да, но это было много лет назад, когда…

Джек поднес руку Эвелин к губам и поцеловал ее пальцы. Ее сердце заколотилось. Его губы требовательно и в то же время нежно коснулись кожи. Он поднял голову, и его зеленые глаза блеснули. Сквозь наполовину раздвинутые шторы струился солнечный свет, озаряя его лицо, и Эвелин поразило его необыкновенно серьезное выражение.

— Я был в ярости от того, что вас ранили, — сурово произнес он. — Поймай я нападавшего, отколотил бы его как следует.

Эвелин с трудом сглотнула. Смущенная пристальным взглядом Джека и Необычно серьезным тоном его голоса, она отвернулась и подошла к большому окну.

— Я хотела поблагодарить вас за помощь. Вы сделали намного больше, чем требовалось от вас…

Большая рука Джека коснулась ее плеча.

— Пожалуйста, Эви. Но скажите, почему вы здесь?

Эвелин обернулась и подняла голову, чтобы взглянуть Джеку в глаза, так близко он подошел. Она не сомневалась, что он знает правду, и не стоит пытаться усыпить его выражениями благодарности, пусть даже они и искренние.

— Отец передумал и согласился, чтобы вы взяли дело мистера Рэндольфа Шелдона, — выпалила Эвелин.

— Правда?

— Да, — чуть слышно произнесла она. Ее голос внезапно охрип.

Джек сделал шаг ближе. Стоя спиной к окну, Эвелин чувствовала себя как пугливая лань, загнанная в угол большим и опасным хищником.

— И каковы будут условия? — спросил он.

Он стоял так близко, что Эвелин было трудно подобрать слова.

— Условия?

— Плата, Эви. На что вы согласны, если я займусь делом мистера Шелдона?

Эвелин моргнула, пытаясь взять себя в руки.

— Как я уже говорила, мы достойно оплатим ваши услуги.

Джек провел пальцем по ее щеке, остановившись прямо под нижней губой, и Эвелин застыла от его прикосновения.

— Я говорю не о деньгах.

— А о чем же?

— О поцелуе, Эви. Я хочу получить поцелуй в награду.

— Поцелуй? — ошеломленно переспросила Эвелин.

— Это останется между нами. Никто не узнает. Мистер Шелдон уж точно.

Эвелин глубоко вздохнула, и под нежным взглядом Джека пелена, затуманившая ее разум, рассеялась.

— Не знаю, за кого вы меня принимаете, мистер Хардинг, — сухо произнесла она. — Но я не одна из девиц Слипа Доусона.

— Называйте меня Джек.

Эвелин гордо выпрямилась, чуть вздернула подбородок и одарила Джека ледяным взглядом:

— Я помню, мистер Хардинг.

Он не двинулся с места и по-прежнему стоял рядом с ней. Эвелин поняла, что он бросает ей вызов, ждет, сделает ли она шаг в сторону, поэтому она решила во что бы то ни стало не показать свою слабость.

— Вы так хотите, чтобы я взял это дело. Почему? — спросил Джек.

— Я уже говорила. Мы с Рэндольфом скоро объявим о помолвке. Он невиновен.

— Не думаю, что причина в этом, Эви, — тихо и чуть хрипло возразил он.

— Не знаю, на что вы намекаете.

— На то, что когда-то вы были в меня влюблены. Повсюду следовали за мной, когда я приходил к вашему отцу, и ждали меня на улице.

— Прошло немало лет! Я была всего лишь девчонкой. — Не успела Эвелин произнести эти слова, как поняла, что ей вовсе не хочется все отрицать.

Джек лукаво улыбнулся.

Эвелин почувствовала, как пылает ее лицо. Неужели она позабыла, что Джек Хардинг был специалистом по части допросов? И все же, несмотря на его умение вырвать признание, его улыбка вновь очаровала ее.

На Джека было невозможно сердиться.

Внезапно Эвелин пришла в голову новая мысль.

— Вы ведь пошутили надо мной? Вы намекнули на поцелуй не всерьез?

Глаза Джека хищно блеснули.

— Я не шутил.

— Вы действительно готовы взяться за это дело, если я вас поцелую? — с недоверием переспросила Эвелин.

— Да.

— Вы сошли с ума?

— Я совершенно здоров, благодарю.

— Но я собираюсь выйти замуж за другого.

— Это я уже слышал. Но где он сейчас? А кроме того, где он был прошлой ночью?

Джек сделал шаг вперед, еще сильнее сократив расстояние между ними. Эвелин вдохнула запах его одеколона. Он был так близко…

— Это несправедливо, — прошептала она. — Вам прекрасно известно, что Рэндольф не мог вчера прийти. Он скрывается. Сыщики его бы арестовали.

— Если бы вы были моей невестой, я бы пришел.

Слова Джека затронули какую-то струнку в ее душе.

С Рэндольфом Эвелин всегда была более сильной. Она дорожила их интеллектуальным общением, но принятие важных решений выпадало на долю Эвелин, а Рэндольф только соглашался с ней. Она не возражала, пока Джек не обратил ее внимание на темную сторону подобных отношений. Прошлым вечером Эвелин нужно было на кого-то опереться, возложить принятие решения на другого, а Рэндольфа рядом не оказалось.

Однако она не могла его бросить. Слишком долго Эвелин искала человека, с которым могла бы вести философские беседы, и Рэндольфа никогда не пугали ее мысли и увлечения. Хотя высший свет считал их не подобающими для леди и даже слишком радикальными.

Мысли Эвелин путались, и наконец она нашла решение. Какой вред может нанести один поцелуй?

Конечно, они с Рэндольфом уже целовались, и Эвелин это нравилось. Но ни разу страсть не охватывала ее по-настоящему, и она не теряла голову так, как только что вышедшие в свет девушки, с восторгом делившиеся своими впечатлениями в дамской комнате «Олмака».