случай возникновения исключительных обстоятельств Политбюро готовило определенные части и подразделения к боевым действиям на территории Афганистана. Планировалось, что в случае необходимости в течение суток в Афганистан будет направлена 105-я воздушно-десантная дивизия, пехотно-моторизованный полк, к границе будет подтянута 68-я моторизованная дивизия. При этом 5-я мотострелковая дивизия к этому времени уже находилась у границы[25].

Также в мае 1979 года было принято решение создать 154-й отдельный отряд специального назначения из представителей коренных национальностей среднеазиатских республик СССР, который в дальнейшем стали называть «мусульманским батальоном». Численность этого подразделения составляла примерно 500 человек.

К июню 1979 года оппозиционные правительству ДРА силы контролировали до 50 % территории[26]. Ситуация в стране была очень напряженная. Значительная часть халькистского руководства (министр обороны Ватанджар, министр связи Гулябзой, министр безопасности Сарвари, министр внутренних дел Маздурьяр) была недовольна той ролью, которую играл Хафизулла Амин, к этому времени уже узурпировавший практически всю власть в стране.

Лицемерно насаждая повсеместно культ Генерального секретаря партии Н.М. Тараки, он, по сути дела, правил страной от его имени, осуществляя террор по отношению ко всем несогласным со своей позицией. При этом Н.М. Тараки ему безусловно и абсолютно во всем доверял, считая его своей правой рукой и самым близким другом своей семьи.

Советское партийное руководство было осведомлено о том терроре, который творился в Афганистане. Подтверждением этому служат слова министра иностранных дел СССР А.А. Громыко и А.П. Кириленко на заседании Политбюро в марте 1979 года:

«ГРОМЫКО. Мне кажется, что надо нам и Тараки, и Амину прямо сказать о тех ошибках, которые они допустили за это время. В самом деле, ведь до сих пор у них продолжаются расстрелы несогласных с ними людей, почти всех руководителей не только высшего, но даже и среднего звена из партии “Парчам” они уничтожили.

КИРИЛЕНКО. Вместе с тем необходимо сказать Тараки, чтобы они изменили тактику. Нельзя применять в массовом масштабе расстрелы, пытки и т. д.»[27].

Не довольствуясь ролью второго лица в государстве, Х. Амин начал плести интриги и против того, кто всегда считал его самым надежным и преданным соратником, т. е. против Н.М. Тараки. Он во всех органах власти, в армии и в окружении Генерального секретаря ЦК НДПА расставил людей, преданных ему лично. Через них начал распространяться слух, что Н.М. Тараки совсем выжил из ума и не может управлять государством и что люди из окружения Н.М. Тараки готовят против него заговор. Х. Амином, в частности, использовались и такие методы, как бомбардировки с воздуха и уничтожение целых деревень со ссылкой на указания советских советников, пытки и убийства ни в чем не повинных людей, аресты представителей рабочего класса, интеллигенции, расстрелы духовных лиц, недовольных политикой правительства. Одновременно велась скрытая и открытая пропагандистская работа в армии, гражданских партийных организациях, НОМА и других общественных организациях путем зачитывания закрытых директивных писем, в ряде случаев порочивших характер помощи СССР Афганистану.

10 сентября 1979 года на обратном пути из Гаваны с сессии глав неприсоединившихся государств Н.М. Тараки заехал в Москву, где у него произошла встреча с Л.И. Брежневым. Генеральный секретарь ЦК КПСС высказал ему точку зрения советского руководства на личность Х. Амина и опасение о сосредоточении в его руках такой большой власти.

После возвращения в Кабул 11 сентября 1979 года Тараки уже по-другому начал воспринимать своего «ближайшего друга и соратника».

С одной стороны, после беседы с Л.И. Брежневым Тараки все-таки понял, что за змею он пригрел у себя на груди, и был готов отстранить Амина от власти. С другой стороны, Амин также тщательно подготовился к дальнейшему развитию событий.

Возможно, что, узнав всю информацию об Амине, Тараки действительно задумал устранить его физическим путем, но попытка покушения на Амина, предпринятая в Доме народов 14 сентября, где в это время находился сам Н.М. Тараки, закончилась неудачей. Амин был лишь слегка ранен, и ему удалось бежать. Существовали разные версии этого неудавшегося покушения.

Например, по мнению А.М. Пузанова, бывшего в это время послом СССР в Афганистане, инцидент с убийством Таруна, личного телохранителя Х. Амина, и ранением Амина на подходе к помещению, в котором находился Генеральный секретарь НДПА, был подстроен самим Х. Амином для дискредитации Н.М. Тараки. Свидетели и участники той перестрелки на следующий же день по приказу Х. Амина были арестованы и исчезли без следа[28]. Как свидетельствовала жена Н.М. Тараки – Нурбиби, Тарун был убит людьми Х. Амина[29].

После этого события, с молчаливого согласия А.М. Пузанова, заместителя министра обороны СССР генерала армии И.Г. Павловского и других советских советников, Тараки был отправлен в здание Совета министров ДРА, где находился Амин, арестован и посажен под охрану.

16 сентября был собран пленум ЦК НДПА, на котором Н.М. Тараки был отстранен от власти, а Генеральным секретарем ЦК НДПА был избран Х. Амин.

На протяжении последующих трех недель официальная афганская пресса постоянно публиковала бюллетени о состоянии здоровья Н.М. Тараки, который вдруг «внезапно тяжело заболел».

9 октября было официально объявлено о смерти Н.М. Тараки «после непродолжительной тяжелой болезни», хотя, как выяснилось, он был задушен по приказу Х. Амина за день до этого, 8 октября.

К тому времени у советского руководства было уже много информации о предыдущих этапах жизни Х. Амина, о его связях с ЦРУ, его лицемерии, жестокости, непомерных амбициях. Эта информация в последующие месяцы была подтверждена его контактами с временным поверенным США в делах ДРА Брюсом Амстунцем и другими американскими официальными лицами, попытками негласно договориться с вождями враждебных племен и представителями исламистских вооруженных формирований за спиной советников из СССР.

После 14 сентября репрессии со стороны Амина в отношении не только «парчамистов», но и «халькистов», поддерживавших Н.М. Тараки, значительно усилились. Кроме всевозможных судебных процессов осуществлялась практика вывоза групп ненадежных, по мнению аминовского руководства, «халькистов» в специальные места, где осуществлялись акции по их уничтожению. Рекомендации советских советников и советского руководства игнорировались.

В частности, в докладной записке в ЦК КПСС министра обороны СССР Дмитрия Устинова от 5 ноября 1979 года говорилось: «Разработанные с помощью советских советников воинские уставы в народных вооруженных силах не изучаются, в практическую жизнь войск не внедряются»[30].

Афганское руководство явно поворачивало в сторону Запада.

Автор данной книги очень хорошо помнит это время, поскольку в ноябре – декабре 1979 года он уже работал переводчиком руководителя группы экспертов ЦК ВЛКСМ в Демократической Республике Афганистан (ДРА), а вернее, в Народной организации молодежи Афганистана(НОМА), куда был направлен ЦК ВЛКСМ «для оказания интернациональной помощи афганскому народу».