года на пленуме ЦК НДПА из партии были исключены все видные представители парчамистского крыла. Были развернуты репрессии не только против «парчамистов», но и против духовенства и всех несогласных с политикой и действиями НДПА во всех сферах политической и хозяйственной жизни Афганистана. Допускалось неуважительное отношение к обычаям и традициям национальных меньшинств. Демонстрировалось критическое отношение к религии, оскорблялись чувства верующих. Официальными лицами допускалось превышение власти, взяточничество. Людей сажали в тюрьмы, пытали, расстреливали. Многие люди просто исчезали без следа.

Репрессивная политика халькистского правительства вызывала брожение и негативную реакцию во всех слоях афганского общества, лишала руководство ДРА опоры и поддержки со стороны подавляющего большинства населения Афганистана, создавала почву для действий вооруженной оппозиции в лице исламистских партий и группировок, левацких маоистских организаций, таких как «Шоалее Джавид» и др.

Здесь уместно будет привести следующий монолог секретаря ЦК КПСС Б.Н. Пономарева на заседании Политбюро в марте 1979 года: «Я у т. Тараки далее спросил, сколько населения в самом Кабуле. Он мне ответил, что 1 млн 200 тысяч. Тогда я ему говорю: неужели нельзя сформировать из населения Кабула часть дивизий в помощь различным провинциям, экипировать их соответствующим образом, вооружить. На это он мне отвечает, что некому обучать. Я тогда ему говорю: как же это так, столько людей обучалось в военных учебных заведениях в Советском Союзе, и многие старые кадровые военные перешли на сторону народного правительства. И сейчас вдруг некому обучать. Кто же, спрашиваю я его тогда, поддерживает вас? Почти не задумываясь, т. Тараки отвечает, что почти никто не поддерживает»[17]. Тараки в разговоре с Устиновым вторит Х. Амин. Устинов к тому, что сказал Пономарев, добавил следующее: «Афганская революция встретила на своем пути большие трудности, говорит Амин в разговоре со мной, и спасение ее зависит только от Советского Союза»[18].

В 1979 году обстановка в Афганистане значительно осложнилась. Наряду с оснащением и подготовкой вооруженных формирований на территории Пакистана с помощью китайских, американских и пакистанских инструкторов и засылкой их на территорию Афганистана нечто подобное, хоть и в меньшем объеме, но уже с помощью иранцев, началось на территории образовавшейся в начале 1979 года Исламской Республики Иран, поддерживавшей действия вооруженной исламской оппозиции в Афганистане. Многие афганцы, ранее работавшие в Иране, вступили в вооруженные исламистские формирования. С этим отчасти связаны и события в городе Герате, где 15 марта 1979 года не без помощи Ирана, откуда в Герат по словам Н.М. Тараки, было заброшено до 4 тысяч иранских военнослужащих, переодетых в гражданскую одежду, восстала 17-я пехотная дивизия, насчитывавшая около 5 тысяч человек.[19] Мятеж с трудом был подавлен афганскими властями с помощью военной техники, срочно переброшенной из Советского Союза. Практически одновременно были организованы и подавлены вооруженные выступления в Баглане, Нангархаре, Урузгане, Фарахе, Бадгизе. Как правило, первыми жертвами во время таких мятежей становились советские военные советники и переводчики, которых или убивали, или брали в заложники.

На протяжении всего 1979 года руководители ДРА неоднократно в своих беседах и встречах на разных уровнях с представителями высшего руководства СССР затрагивали вопрос о вводе в Афганистан ограниченного количества частей советской армии для оказания помощи ДРА в борьбе с вооруженной исламской оппозицией, но при этом ни с каким официальным заявлением по этому поводу они к руководству Советского Союза не обращались. Об этом свидетельствуют материалы секретного заседания Политбюро ЦК КПСС от 17 марта 1979 года, посвященного обострению обстановки в ДРА. В частности, в выступлении на заседании члена Политбюро и секретаря ЦК КПСС А.П. Кириленко прозвучало, что «мы не можем вводить войска без обращения со стороны правительства Афганистана»[20]. Слова А.П. Кириленко на этом заседании подтвердил и министр иностранных дел А.А. Громыко: «К тому же надо сказать, что афганцы официально не обращаются к нам относительно ввода войск»[21].

Высшее руководство Советского Союза очень хорошо понимало негативные последствия такого шага для международного престижа СССР, справедливо не хотело быть втянутым в войну непосредственно с афганским народом и рассчитывало, что афганские руководители благодаря политической, экономической, материальной, финансовой и советнической помощи справятся с наличествующими у них трудностями и выиграют схватку, так сказать, «с мировым империализмом и его приспешниками». Об этом со всей наглядностью свидетельствуют материалы того же заседания Политбюро от 17 марта 1979 года:

«АНДРОПОВ. Я, товарищи, внимательно подумал над всем этим вопросом и пришел к такому выводу, что нам нужно очень и очень серьезно продумать вопрос о том, во имя чего мы будем вводить войска в Афганистан. Для нас совершенно ясно, что Афганистан не подготовлен к тому, чтобы сейчас решать все вопросы по-социалистически. Там огромное засилье религии, почти сплошная неграмотность сельского населения, отсталость в экономике и т. д. Мы знаем учение Ленина о революционной ситуации. О какой ситуации может идти речь в Афганистане, там нет такой ситуации. Поэтому я считаю, что мы можем удержать революцию в Афганистане только с помощью своих штыков, а это совершенно недопустимо для нас.

ГРОМЫКО. Я полностью поддерживаю предложение т. Андропова о том, чтобы исключить такую меру, как введение наших войск в Афганистан. Армия там ненадежная. Таким образом, наша армия, которая войдет в Афганистан, будет агрессором. Против кого же она будет воевать? Да против афганского народа прежде всего, и в него надо будет стрелять. Правильно отметил т. Андропов, что именно обстановка в Афганистане для революции не созрела, и все, что мы сделали за последние годы с таким трудом в смысле разрядки международной напряженности, сокращения вооружений и многое другое, – все это будет отброшено назад… С другой стороны, нам надо иметь в виду, что и юридически нам не оправдать ввода войск. Согласно Уставу ООН, страна может обратиться за помощью, и мы могли бы ввести войска в случае, если бы они подверглись агрессии извне. Афганистан никакой агрессии не подвергался. Это внутреннее их дело, революционная междоусобица, бои одной группы населения с другой»[22].

А.П. Кириленко подвел черту в обсуждении этого вопроса, заявив: «Все мы придерживаемся того, что вводить войска нет никаких оснований»[23].

Вместе с тем советское руководство понимало важность Афганистана и ни в коем случае не собиралось отдавать его Западу.

Стенограмма заседания Политбюро от 17 марта 1979 года:

«ГРОМЫКО. Сегодня ситуация в Афганистане пока что не ясна для многих из нас. Ясно только одно – мы не можем отдать Афганистан врагу. Как этого добиться, надо подумать.

КОСЫГИН. У всех нас единое мнение – Афганистан отдавать нельзя»[24].

Тем не менее на