Голос у Фроста был озабоченный и нервный. Он хотел знать, может ли он надеяться застать шефа дома в половине третьего. Я ответил, что да, очевидно, мистер Вулф будет дома ныне и присно, и во веки веков. Повесив трубку, я присел к своему столу разобрать кое-какие бумаги, а через несколько минут вошел Вулф — в прекрасном расположении духа, готовый, однако, противостоять любым попыткам нарушить его покой. Таким он бывал всегда после хорошей еды.

Блаженно отдуваясь, он опустился за свой стол и оглядел стены — книжные полки, географические карты, рисунки Гольбейна, снова полки… Потом выдвинул средний ящик стола и начал выкладывать из него пробки от пивных бутылок.

— Эстрагона хорошо бы поменьше, а вот сельдерея можно побольше, — задумчиво произнес он. — Надо будет сказать Фрицу, чтобы попробовал.

— Угу, — согласился я, не желая ввязываться в спор. Он прекрасно знал, что я обожаю эстрагон. — Если хотите сосчитать эти железки, пора начинать. Наш клиент уже в пути.

— Вот как? — отозвался он и стал раскладывать пробки кучками по пять штук в каждой. — Фантастика! На четыре бутылки за неделю перебрал. Не считая тех.

— Ну, это нормально. Пока не заявился наш гость, просветите меня, чего вы взъелись на эту девицу Фрост?

Плечи у Вулфа приподнялись на каких-нибудь четверть дюйма и опустились снова.

— От бессильной ярости. Как у загнанной в угол визжащей крысы. Меня тоже загнали в эту жуткую надушенную дыру, обманом втянули в дело, в котором не за что зацепиться. Вернее, чересчур много зацепок. Кроме того, не выношу расследовать убийства по ошибке. Не знаю, кто подложил яд в конфеты, но он тупица и осел. Вот я и взъелся. — Он хмуро смотрел на кучки пробок. — Двадцать пять, тридцать, тридцать три… Только подумай, какая это будет злая шутка, если мы заработаем вторую часть гонорара, переведя мисс Фрост из солидного дома моделей в тюрьму. Впрочем, не думаю, что есть такая вероятность… Арчи, я тебе не надоел своей болтовней?

— Нет, после еды — в самый раз. Валяйте дальше. Лично я думаю, ни один суд присяжных не признает ее виновной.

— Мне тоже так кажется. Ведь даже судьям должно быть дозволено восхищаться женской красотой. Если мисс Фрост и попадет в какую переделку, то совершенно иного рода. Ты обратил внимание на ее кольцо с большим бриллиантом? И на пудренице такой же.

— Ну и что? — откликнулся я. — Может, она помолвлена.

— Не думаю. Бриллианты слишком бросаются в глаза, потому что не идут ей. У меня чутье на такие вещи. Ее облик, манеры, удивительная сдержанность — даже при таких чрезвычайных обстоятельствах… Нет, не в ее характере носить бриллианты. Далее. Неприкрытая враждебность мистера Макнейра к мистеру Луэллину Фросту. Весьма странное поведение, даже если он действительно терпеть его не может. Более понятно, почему мистеру Фросту знакомо слово «ортокузина», термин сугубо антропологический — хотя и здесь достаточно простора для догадок и размышлений… Ортокузенами называют детей двух братьев или двух сестер, тогда как кросскузены — это дети брата и сестры. В некоторых племенах кросскузены могут вступать в брак, а ортокузены — нет. Мистер Фрост, очевидно, как следует изучил данную проблему. М-м-м… Не исключено, что все эти факты не имеют никакого отношения к смерти Молли Лок, и тем не менее их необходимо взять на заметку. Надеюсь, я не очень тебя утомил, Арчи? Ну, ничего, ты же знаешь, я не часто так много говорю. Помнишь, однажды вечером я пять часов кряду просидел в этом самом кресле, распутывая дело Пола Чапина, его жены и членов фантастической Лиги искупления. А вообще-то, я разговариваю, чтобы не слышать, как ты шелестишь своими бумагами — сейчас мне что-то не хочется раздражаться. Ах, какие были колбаски!.. Однако звонят. Наш клиент. Хм, все еще наш клиент, хотя он, может, и не подозревает об этом.

В холле послышались шаги — сначала в сторону входной двери, потом от нее к нам. Дверь в кабинет отворилась, и на пороге появился Фриц. Он объявил, что прибыл мистер Фрост. Вулф кивнул и попросил принести пива. Фриц удалился.

Бодрой походкой вошел Луэллин Фрост. Но только походка у него и была бодрой, взгляд блуждал, выдавая смертельный испуг. Фрост подскочил к столу, за которым восседал Вулф, и затараторил так, будто опаздывал по меньшей мере на десяток деловых свиданий:

— Мистер Вулф, я мог бы все изложить по телефону, но я предпочитаю вести переговоры при личной встрече, особенно в таких сложных ситуациях. Прежде всего я должен принести вам свои извинения. Я действительно погорячился, потерял, так сказать, управление, короче говоря, дураком себя выставил.

Он протянул Вулфу руку, тот посмотрел на нее и, не шелохнувшись, поднял взгляд на гостя. Фрост вспыхнул, отдернул руку и продолжал:

— Не сердитесь, пожалуйста. Поймите, ваш допрос ничего не дал. Елена… моя кузина страшно переволновалась. Я потом беседовал с ней. Ведь то, что она сказала, ничего не значит. Тем не менее она ужасно переживает… и все время переживала. Я согласен с ней, что мне незачем было встревать в ваш разговор. Может, мне вообще незачем было все это затевать? Но я полагал, что… впрочем, это неважно.

Я очень благодарен вам за то, что вы сделали, и спасибо, что вы приехали. Давайте считать, что инцидент исчерпан, и если вы назовете сумму, которую я вам должен…

Он умолк и, довольно улыбаясь, смотрел то на Вулфа, то на меня, словно галантерейщик, старающийся сбыть залежалый товар, да еще по завышенной цене.

Вулф скептически наблюдал за ним.

— Присядьте, мистер Фрост.

— Что ж… на секундочку, чтобы выписать чек. — Он попятился, сел в кресло и достал из одного кармана чековую книжку, а из другого — автоматическую ручку. — Сколько?

— Десять тысяч долларов.

Он весь встрепенулся.

— Сколько-сколько?

— Десять тысяч долларов, — кивнув, повторил Вулф. — Примерно такова стоимость оказанных мною услуг. Половина, как мы договаривались, — за расследование обстоятельств смерти Молли Лок, другая — за вызволение вашей кузины из этой… по вашим словам, чертовой дыры.

— Но вы же ничего не сделали, дорогой мой! Вы что, с ума сошли?! — Глаза его угрожающе прищурились. — Хотите ободрать меня как липку?

— Десять тысяч! — отрезал Вулф. — Более того, вы не выйдете отсюда, пока банк не подтвердит вашу кредитоспособность.

— Да вы совсем спятили! — затараторил Фрост. — Нет у меня десяти тысяч. Спектакль дает неплохие сборы, но я еще не расплатился с долгами. Да если б я имел такую сумму — с какой стати?! Это шантаж, я… я…

— Успокойтесь, мистер Фрост. Вы позволите мне сказать?!

Луэллин оторопело глянул на Вулфа. Тот уселся поудобнее и начал:

— Дорогой сэр, мне не нравятся ваши дурные привычки. Например, вы считаете, что слова — это что-то вроде кусков кирпича, которыми можно швыряться как попало. От такой привычки надо избавляться. Другая — ваше ребяческое безрассудство, готовность кинуться в любое предприятие, не задумываясь о последствиях. Вам следовало бы тщательно взвесить все «за» и «против», прежде чем приглашать меня. Однако же вы, ничего не взвесив, наняли меня и, доложу я вам, окончательно сожгли за собою мосты, когда уговорили меня совершить фантастическую вылазку на Пятьдесят вторую улицу. За такие вещи надо платить. Мы с вами связаны договоренностью: я обязан провести расследование, а вы обязаны заплатить соответствующую сумму. Затем по неким личным причинам и в силу привходящих обстоятельств условия договоренности перестают вас удовлетворять. И вот, вместо того чтобы прибегнуть к принятой в таких случаях процедуре, вы являетесь в мой кабинет и хотите убрать меня из дела, используя неподобающие выражения вроде «шантаж» и прочее. Стыдитесь! Вы ведете себя как капризный испорченный ребенок.