в рот.

Ненадолго задумываюсь. Сказать правду или…

Даниэль всегда верила в меня. По всем статьям она отличная подруга. Мы познакомились на первой неделе учебы в Университете Колорадо и тут же сдружились на почве чувства неприкаянности. Будучи уроженками Нью-Йорка, мы любили сбегать из города на свежий воздух, но не до такой степени, чтобы спать в палатках, облегчаться в кустиках или вешать еду на деревья во время походов с ночевками. Точно так же нас не привлекало общество хардкорных лыжников или скалолазов. Вместо этого на зеленой «Субару Аутбэк» Даниэль мы мотались одним днем в Сад богов, на гору Шайенн или к Красному каньону, где бродили, болтая часами напролет о том, какая прекрасная жизнь нас ждет, когда мы закончим учебу, вернемся в Нью-Йорк и наконец-то реализуем свое предназначение: я писательница, она актриса. Нам казалось, мы с легкостью станем этими идеальными версиями себя, хотя по доброте душевной (или же это было нежелание портить идеальную картинку?) я никогда не напоминала ей, что Ноа, несмотря на ранний успех и явный талант, по-прежнему приходится часами торчать на пробах в комнатках без окон с десятками других парней, которые выглядят точь-в-точь как он.

Я всегда верила, что меня ждет блестящее будущее. Но я не знаю, как попасть туда. У меня пока было две публикации и есть наброски романа, а Даниэль работает в приемной у стоматолога, и в ее резюме нет других строчек, кроме пары пьес в университете.

Даниэль всегда верила в меня, и я могу доверять ей, но, с другой стороны, отлично понимаю, как странно будет звучать предпосылка моего романа. Так что лучше немного слукавлю, иначе она обязательно попытается отговорить меня – и не преуспеет. Пускай моя лучшая подруга не беспокоится и не чувствует себя обязанной удержать меня от хождения по краю.

Так что я просто меняю роли местами. Забавно же будет, если Розмари, в свою очередь, заинтересуется мной? И в таком случае наше взаимное помешательство станет чем-то невинным, безвредным.

– Это про девушку, которая помешалась на новой пассии своего бывшего. Я знаю, это не самая свежая идея, но…

Она перебивает меня:

– Это триллер?

– Ты имеешь в виду, дойдет ли дело до убийства?

– Именно.

– Никаких убийств! Разве только чтобы пощекотать нервы.

– Я всегда за то, чтобы пощекотать нервы. – Даниэль указывает на мой лоб. – У тебя здесь всегда было столько историй. Чем навеяна эта?

Я принимаю беззаботный вид.

– Калеб недавно упомянул свою бывшую, и, оказывается, она живет в Бруклине, а не в Уэльсе, Лондоне или Шотландии, как я думала. Так что я слегка психанула.

– Упс.

– Именно. Так что в качестве утешения я начала прокручивать в голове разные сценарии. Например, что, если она до сих пор любит Калеба и попытается помешать нам?

– Богатая тема… Наконец-то ты перестала писать про этого джазового барабанщика.

– Эй, а вот это грубо! Вообще-то эти истории напечатали.

– Знаю, знаю, они классные, но он фигурирует в каждом твоем рассказе, ты уже высосала все, что только можно, из этого бедолаги.

Долгое время Адам, джазовый барабанщик, был моим единственным источником вдохновения; на нем мой опыт практически заканчивался. Но я никогда не рассказывала реальные истории. Теперь я буду писать более жизненно, но при этом готова слукавить, если это будет выгодно оттенять правду.

Итак, правда номер один: я живу в этой однокомнатной квартире в Гринвич-Виллидж бесплатно. Моя бабушка приобрела этот дом из песчаника в конце 1970-х. Квартиры на втором, третьем и четвертом этаже она всегда сдавала, а пятый этаж пустовал: там организовано рабочее пространство, подальше от собственной квартиры. Моя бабушка была первым писателем в семье – сценарист трех ТВ-шоу и автор мемуаров «Смех как лекарство», опубликованных крупным издательством, – а я пытаюсь идти по ее стопам.

– Хорошо, новые сюжеты. Отныне только так.

– Обещаешь? – Даниэль протягивает мизинец. – Я сказала себе, что не допущу больше никаких нездоровых отношений.

На словах «нездоровые отношения» я отрываю кутикулу, но тут же соединяю ее мизинец со своим.

Чтобы сменить тему, спрашиваю Даниэль про ее босса-стоматолога, она лишь фыркает и пересказывает его утомительные двусмысленные шутки о профилактическом осмотре. В середине рассказа я сбегаю в туалет.

Там открываю «Инстаграм» и просматриваю истории Розмари. Двумя минутами ранее она сфотографировала свой ярко-оранжевый, словно пламя, коктейль. На заднем плане виднеются чьи-то руки и ключица. Похоже на группу людей: возможно, коллеги оттягиваются после работы, или это чей-то день рождения. Снимок сопровождается геотегом: это некий бар в Гованусе. Я прикидываю маршрут, надеясь, что она задержится там еще на пару часов. «Счастливые часы» в барах давно закончились. Скорее всего, это последнее место на сегодня.

Когда я возвращаюсь, Даниэль точно так же просматривает свой «Инстаграм». Под ее пальцами вихрем проносятся тосты с авокадо, парадные снимки знаменитостей, закаты на пляже. У меня начинает кружиться голова.

Подойдя к раковине, плещу холодной водой себе в лицо.

– Давай куда-нибудь сходим, – предлагаю я с мокрым лицом. Несмотря на увещевания Даниэль, этот вечер отлично подходит для исследования; у меня все под контролем.

Подавшись вперед, подруга демонстративно кладет голову на стол.

– Неужели нельзя просто посидеть тут с бутылкой вина?

– Еще чего. Сегодня пятница! Старость не за горами. Луна рассказала мне об одном новом местечке в Гованусе, там вроде как делают классные коктейли.

– Уф, ну ладно. – Даниэль открывает мой мини-бар, достает фляжку и наполняет ее джином. – Кстати, о тусовках: в следующие выходные мои чудаки-соседи устраивают вечеринку по случаю Хэллоуина. Скажи, что придешь!

Даниэль живет с двумя соседями, которых она нашла по объявлению, – один графический дизайнер, второй оператор, – в Крейн-Хайтс. Они со странностями и прижимистые, но в целом нормальные.

– А ты не можешь прогулять?

– Еще чего, я должна проследить, чтобы никто не разнес мой дом или что похуже. Но мы можем отпраздновать заодно твой день рождения! Разумеется, Калеб тоже приглашен.

Мне исполнится двадцать пять 29 октября: Скорпион до мозга гостей.

– Ладно, я в деле.

– Ты просто душка. – Она запихивает фляжку в лифчик.

Мы пьем по очереди, пока едем в метро, но большую часть выпиваю я. На выходе нас окружает осенняя прохлада, и я не успеваю собраться с мыслями перед тем, как войти в бар. Все происходит слишком стремительно. Внезапно я жалею, что со мной Даниэль. С другой стороны, мне нужна поддержка.

Свет в баре приглушенный, в оранжево-розовых тонах. Музыка ревет, гремят басы. Мы протискиваемся сквозь толщу тел, чтобы заказать выпивку, и я рада, что здесь столько народу – это немного успокаивает.

Я оглядываюсь сначала в поисках