с концами. Роджер, мой муж, работал на мелкой должности в одном банке. Потом как-то неожиданно для себя я написала пьесу, которую поставили в местном театре. Я поняла, чем хочу заниматься. Но знала, что Роджер никогда не уедет из Чикаго. Он был жутким домоседом. Говорил, что мы и так живём в одном из самых прекрасных городов страны, зачем ещё куда-то ехать. Я писала украдкой от него, вообще от всех поначалу, иногда посылала сценарии на конкурсы или на киностудии. Но мне не отвечали… Я думала, что это всё так и останется мечтой. Я так любила свою семью, она была важнее всего, понимаешь…

Алисия замолчала.

— А что потом?

— А ты разве не знаешь? Я думала, что все уже в курсе.

Том покачал головой. Алисия сменила положение, оперлась поудобнее на спинку кровати, оказавшись плечом к плечу рядом с Томом, посмотрела на свои руки.

— Всё было хорошо, у нас была обычная семья… А потом мы попали в аварию. Муж погиб на месте, дочь неделю пролежала в реанимации… А у меня только сотрясение мозга… — к горлу, как всегда, подкатил комок. — Софи было бы сейчас 17…

— Мне очень жаль… Я не знал, — сказал Том.

Он продолжал крутить в руках браслет. Его тонкие пальцы не останавливались ни на миг, как будто от их движения зависела жизнь вокруг.

— Теперь я понимаю, почему ты так ревностно относишься ко всем изменениям в сценарии… Героиня очень похожа на твою дочь? Ты писала её с Софи?

— Это не первый мой сценарий, но чтоб настолько личный — это впервые… — Алисия глядела в пустоту и, казалось, не услышала вопроса. — Три года назад, когда это случилось, ей только исполнилось 14. И она совершенно отбилась от рук. Я чувствовала, что стремительно теряю авторитет. Мне было очень страшно. Она была из тех, кто идёт напролом и делает только то, что хочет. В фильме она получается не такой, какой бы я хотела её видеть, и, наверное, не такой, какой бы она могла стать сейчас. Мы этого уже не узнаем никогда… В фильме героиня совсем уж взбалмошная, делает, что взбредёт в голову. Настоящая София при всей своей напористости и духе противоречия всегда знала, зачем ей то, что она делает. Иногда мне казалось, что она даже в четырнадцать взрослее меня…

— Да… — задумчиво сказал Том, — она как будто живёт на острие жизни и смерти, и распространяет, заражает этим накалом других людей. Переворачивает с ног на голову жизнь моего героя. Он уже никогда не будет прежним после встречи с ней. Она как будто разбивает воображаемый кокон, которым он и его семья себя окружили, и в конце остаётся только оглядываться на руины вокруг. Та последняя сцена, после её гибели, когда он остаётся один… Это будет трудно сыграть.

— Дэн настаивал на том, чтобы искусственно заострить конфликт. Сделать действие более эмоционально напряжённым. Я была против. Я думала, что должна как можно точнее передать образ Софи. Теперь понимаю, что это моё желание не шло на пользу фильму. Кино — это не настоящая жизнь, как бы мне того не хотелось…

— И у реальной Софи никогда не было рака?

— Нет. У неё было прекрасное здоровье. Если бы не та авария… — Алисия тяжело вздохнула. — Это моя вина.

— Что?! Почему?

— Мы поссорились. Она хотела на какую-то дурацкую вечеринку. Я ей отказала. Но она всё равно сбежала из дома, и мы с Роджером поехали её искать. Было уже темно, дорога была скользкой. Мы забрали её с вечеринки. Она дулась и огрызалась на все мои слова. Она сказала, что стыдится нас с отцом… И это было последнее, что тогда было сказано. Через пару минут в нас врезалась фура, водитель не справился с управлением на скользкой дороге… Если бы только я разрешила ей остаться с ночевать или…

— Нет! Перестань себя винить!

— Но я не могу! Я виновата… И это несправедливо… Я должна быть на её месте…

— Думаешь, ей было бы легче, если бы она осталась жива, но потеряла обоих родителей? Или даже кого-то одного из вас?

Алисия не ответила, опустилась на подушку, положила голову на согнутый локоть. Том тоже лёг набок лицом к ней. Они помолчали, каждый погружённый в свои мысли.

— Слушай! — он вдруг хлопнул себя по лбу. — Только сейчас понял! Если твоей дочери было бы 17 лет, то сколько же тебе? Лет сорок? Больше? И то, что Клара сказала… Я ей не поверил, подумал, она шутит. Прости, что спрашиваю! Ты выглядишь так молодо!

Алисия улыбнулась.

— Да, мне иногда говорят об этом. Мне скоро будет 37. Я рано родила Софи.

Том присвистнул.

— А скоро это когда?

— Завтра.

— Ты шутишь! — он подскочил на кровати.

— Нет!

— Чем докажешь?

— Вот ещё! Не буду я тебе ничего доказывать!

— Так-так-так… — Том лёг на спину и закинул руки за голову. — Значит, завтра празднуем. Надо…

— Нет! — остановила его Алисия. — Ничего не надо. И, пожалуйста, ничего никому не говори. Я не хочу. Я не люблю праздновать день рождения.

— Какой кошмар! Почему?!

— Не люблю и всё. Я никому не говорила про свой день рождения, пусть так и будет. Пожалуйста.

— Почему же мне сказала? — он повернул к ней голову.

«Потому что ты странно на меня действуешь», — чуть было не ляпнула Алисия, но вовремя прикусила язык.

— Уже жалею об этом. Устроишь мне завтра какой-нибудь незапланированный фейерверк. Не люблю сюрпризы, учти!

— Похоже, ты считаешь меня каким-то монстром, — он хмыкнул и посмотрел в потолок. — Если фейерверк и будет, то будет запланированным, и тебе обязательно понравится, обещаю.

Прозвучало крайне двусмысленно. Алисии стоило невероятных усилий остановить своё воображение. Она поймала себя на том, что задерживает дыхание, чтобы не выдать своих чувств.

— Погоди! — сказал Том. — Так ты поэтому сомневалась, что нам следует флиртовать?! Из-за разницы в возрасте?

Алисия пожала свободным плечом.

— Я понял, я для тебя просто глупый мальчишка, — он прикрыл глаза.

— Скорее, это я для тебя старушка, — улыбнулась Алисия.

— Глупый мальчишка и старушка — отличная пара!

Алисия разглядывала его идеальный профиль, пользуясь тем, что он не открывал глаз. Похоже, его клонило в сон.

— Том… — прошептала она. Он промычал что-то невнятное. — Я тоже считаю тебя очень красивым… слишком красивым… красивым и совсем не глупым…

Он не ответил. Алисия тоже закрыла глаза и заснула.

Глава 3. Воображение

Её разбудил какой-то писк. Она никак не могла понять, что это. Том пошевелился, протянул руку. Звук прекратился.