Рассказ бедной мышки очень впечатлил Лёшика. Он сочувственно поглядел на Банечку и произнёс:

– Теперь тебе не будет одиноко, потому что я тоже буду жить тут. И если хочешь, я могу достать маникюрные ножницы и перерезать завязки, чтобы ты сняла эти кукольные наряды.

– Спасибо! Я очень хотела бы избавиться от тапочек и бантика – очень уж в них неудобно, – пропищала Банечка. – А вот платьице и фартук, пожалуй, оставила бы. Я уже привыкла к этой одежде. Да и в передничек удобно класть сухарики, а я всегда, когда волнуюсь, что-нибудь грызу.

Всё мышиное семейство с улыбкой посмотрело на человечка.

– Теперь я не волнуюсь за свою крошку, – сказал Лёшикову папа-мышь, – вижу, что у неё появился хороший друг.

– Я очень рад, – проговорил человечек, – ведь у меня сегодня появился не один друг, а очень много, боюсь, не сосчитать вас всех.

С тех пор Лёшиков и Банечка стали очень дружны – делили поровну еду, вместе обходили стороной ленивого рыжего кота, гуляли по саду, окружавшему дом, любуясь чудесными цветами и наслаждаясь их благоуханием.

Как-то раз, когда большие жители дома заснули, Лёшиков по обыкновению прокрался в библиотеку и, выбрав одну из книг в ярко-алом переплёте, столкнул её с книжной полки. Книга с шумом упала на пол, и человечек, спрыгнув, подошёл к ней. Он уже собирался приступить к чтению, как вдруг услышал протяжное карканье:

– Ка-а-а-ар! Ка-а-а-р!

Эти звуки Лёшик слышал уже не в первый раз. Голос принадлежал вороне, но вот только каркала эта ворона как-то уж очень странно. Во-первых, не как другие птицы – днём, а среди ночи, к тому же как-то особенно протяжно, почти завывающе!

«Что это за ворона такая?» – подумал Лёшиков и снова уставился в книгу. Не успел он прочесть и двух слов, как услышал грохот, затем испуганный и очень тревожный звук «Кар!», сменившийся отчаянным хрипом.

Лёшик, не медля, помчался на звук. Он прибежал как раз вовремя: жирный рыжий кот Мурзик держал в зубах измученную, трепещущую ворону.

– Отпусти меня! – хрипела бедная птица.

Кот же, стиснув зубы и вращая жёлтыми глазами, испуганно озирался. Создавалось ощущение, что бедное животное и само не знало, что делать со своей жертвой.

– Что ты делаешь? Немедленно её отпусти! – закричал Лёшик, приблизившись к коту.

По всей видимости, Мурзик никогда до этого не видел таких крошечных человечков, как Лёшиков, потому что глаза у него вдруг расширились до небывалых размеров, шерсть встала дыбом, рот самопроизвольно раскрылся, кот шарахнулся в сторону, а освобождённая ворона воспользовалась случаем и вылетела через открытое окно.

– Шшшш! – зашипел Мурзик на Лёшика. – Кто ты такой, чтобы мне мешать? Шшшш!

– А кто ты такой, чтобы есть птиц? – возмутился человечек.

– Кто я такой? – Мурзика одолела ярость, и он уже совсем не выглядел запуганным животным. Гордо выпячив грудь, он объяснил Лёшикову: – Я – кот и могу есть в этом доме кого угодно, не считая людей. В конце концов, ворона сама виновата – своим карканьем уже несколько ночей подряд не давала мне заснуть!

– Между прочим, не карканьем, а пением, – возразила ворона. Она приселя на подоконнике и не думала улетать (с чего бы куда-то лететь, когда тут такие интересные события?). – Если бы ты не был таким ленивым соней, то мог растопырить свои уши и послушать мою песню. Могу поспорить, она не хуже трели соловья.

– Если это ужасное карканье похоже на песню, то не стоять мне сейчас на этом месте, – опроверг Мурзик. С этими словами кот завалился на бок и, закрыв глаза, закончил: – Впрочем, зачем и вправду стоять, когда можно полежать?

– А ты, Лёшиков, – продолжала ворона, обращаясь уже к человечку, – наконец-то заметил меня! А то я уже совсем отчаялась…

– Откуда ты знаешь моё имя? – удивился человечек и внимательно посмотрел на птицу. – Твои чёрные крылышки кажутся мне знакомыми. И эти глазки, чёрные, как две спелые виноградины. Постой, тебя случайно зовут не Карлуша?

– Именно так и зовут, – с довольным видом кивнула ворона.

– Как? – изумился Лёшик. – Так это ты? Милая, родная Карлуша, как же я рад! Расскажи мне, как ты жила все эти дни. Что с тобой произошло? Ты выросла и превратилась в очень красивую птицу.

Ворона поглядела на своё отражение в оконном стекле и, оставшись довольной увиденным, принялась рассказывать:

– Я жила очень хорошо! Тётушка Рима – так зовут ту умную птицу, у которой ты меня оставил, – обучила меня грамоте, и теперь я могу немного читать, э… ну, совсем немного.

– Тоже мне грамотей! – недовольно фыркнул кот, приоткрыв один глаз и снова закрыв.

– Но это не главное, – не обращая на Мурзика внимания, продолжала Карлуша. – Важно то, что я умею складывать эту… забыла… ритму, кажется…

– Рифму, – подсказал ей Лёшиков.

– Ну да, её самую, и писать стихи и песни. Ты даже не представляешь, как я талантлива! Я могу петь всю ночь напролёт! Обо мне узнают, меня занесут в Книгу рекордов Гидесса как ворону, поющую не хуже соловья, посадят на бархатную подушечку и будут кормить отборным зерном…

Ворона так живо представила эту картину, что сама себе поверила и стала важно расхаживать по подоконнику. Лёшик, глядя на свою подругу, чуть не прыснул со смеху, но сдержался и спросил её:

– А как же ты здесь оказалась?

– Это тоже интересная история, – начала объяснять Карлуша. – Когда моё обучение подошло к концу, тётушка Рима сказала: «Карлуша, ты – лучшее моё творение! Лети и удиви мир! Но сначала скажи спасибо этому маленькому человечку, который оставил тебя здесь и озарил твой тёмный путь светом учения!» И я полетела тебя искать. Сначала я посетила наш старый парк, но там, кроме жука Бажажука, никого не нашла. Кстати, этот старичок уютно устроился – на него одного приходится целый куст шиповника. Жук сказал, что все улетели в другой парк, и я направилась туда. Там я встретила маму и Микешу…

– Ты их увидела? Так это чудесно! Вот Клара, наверное, обрадовалась! – перебил рассказчицу Лёшиков.

– Конечно, обрадовалась. Она на меня всё никак наглядеться не могла, обо всем расспрашивала. А потом, когда я запела, заплакала от счастья. Я погостила у них несколько денёчков и полетела дальше, искать тебя. Я пролетала как раз около этого дома, как увидела – а ты же знаешь, глаз у меня намётанный, – как ты гуляешь с какой-то странной мышью…

– Мышью? – насторожился рыжий кот, всё это время делавший вид, будто спит, но оттопыривший одно ухо, чтобы лучше слышать.

– Я только хотела что-нибудь крикнуть, как вы через щель пролезли в подвал, – продолжала ворона. – Пришлось расположиться на ветке дерева и ждать. А чтобы не было скучно, я стала репетировать песню. Репетировала несколько ночей и дней подряд, но ты почему-то не выходил из дома, или я тебя не заметила. А потом этот ужасный кот прыгнул и чуть не съел меня. – Говоря это, Карлуша бросила злобный взгляд в сторону дремавшего.