Сложно улыбаться, когда внутри так дерьмово. Когда понимаешь, что ты был прав в своих самых горьких опасениях.

Я уехала восемь лет назад. Его сыну семь. Значит он заделал его почти сразу после моего отъезда. Что лишний раз подтверждает его полное ко мне равнодушие. Говоря откровенно, я не нуждаюсь в подтверждениях, этот факт и без того известен мне давным-давно, но открытие все равно больно царапает грудь изнутри.

— Поздравляю. — Почти неслышно, стараясь выглядеть как можно более безразличной, говорю я и снова отворачиваюсь к окну.

Еще пару часов поездки проходит в молчании, а после Вадим, заехав в какой-то город, останавливается около здания с красивым деревянным фасадом и летней площадкой с круглыми столиками.

— Выходи. — Бросает в мою сторону и выходит из машины, не дождавшись моего ответа.

Я не двигаюсь с места и Вадим, пройдя несколько шагов в сторону кафе, останавливается и оборачивается. Ждет несколько секунд, и снова возвращается к машине. Распахивает пассажирскую дверь и смотрит на меня, вопросительно приподняв бровь.

— Я не голодна. — Глядя на него исподлобья отвечаю я и скрещиваю руки на груди.

— Нам ехать еще четыре часа. — Замечает Вадим. Я не отвечаю, просто отворачиваюсь. — Как хочешь. — Равнодушно добавляет Вадим и захлопывает дверь.

Он спокойно уходит, не блокируя двери машины, и я горько усмехаюсь. Я могла бы попробовать сбежать, но он прекрасно знает, что я не стану этого делать. Где бы я не спряталась, он найдет меня. Отыщет и вернет. Потому что я ему нужна.

Интересно, если я заморю себя голодом, и умру раньше времени, это сильно подпортит его планы?

Мысль заставляет задуматься. Нет, не о том, чтобы ускорить свою смерть, конечно. Скорее наоборот.

Я нужна ему. А значит… Значит он должен делать все, чтобы подольше сохранить мою жизнь. Он должен делать все, чтобы мне было комфортно.

Чувствую, как на лице появляется злорадная ухмылка. Выхожу из машины и намеренно громко хлопнув дверью, иду в кафе.

Без труда отыскиваю Вадима и, подойдя к его столику, сажусь напротив, скрестив руки на груди и глядя на него с вызовом. Впрочем, это я хочу, чтобы мой взгляд отражал вызов, непокорность и уверенность в себе, но что выходит на самом деле, не могу оценить. Надеюсь, я не выгляжу, как мелкое жалкое животное, которое хочет казаться крупнее, и оттого выглядит еще более жалко.

Вадим поднимает на меня глаза, но смотрит без эмоций, продолжая есть. Рядом со мной появляется официант.

— Меню?

— Нет, спасибо. — Тут же отвечаю я. — Просто принесите мне все самое дорогое, что у вас есть.

Вадим снова смотрит на меня и сужает глаза. Едва заметно усмехается, но ничего не говорит. Знаю, что веду себя глупо и по-детски, но мне хочется хоть немного ему досадить. Да почему бы мне не взять для себя немного пользы из сложившейся ситуации?

Не хочу быть просто безмолвной, сносящей все тяготы и лишения жертвой, если я могу получить хоть какую-никакую компенсацию за свои неудобства.

Я не оптимист. Совсем нет. Никто не учил меня находить позитивное там, где его априори быть не может. Однако же и убиваться, и хоронить себя раньше времени я совершенно точно не намерена.

Через несколько минут мне приносят стейк, овощи-гриль, салат из морепродуктов и молочный коктейль. Я немного расстроена, что в их меню не оказалось какой-нибудь мраморной говядины или королевских омаров, но и это не так уж плохо.

Мы в молчании съедаем свой ужин и снова возвращаемся в машину.

Едем быстро, как и прежде храня молчание. Смотреть в окно на мелькающие деревья, здания и города быстро надоедает. Какое-то время пытаюсь слушать музыку и читать книгу на телефоне, но, когда улице начинает темнеть, я, убаюканная плавным ходом машины, в какой-то момент проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь, когда мы уже въезжаем в столицу, и тру глаза. Город мелькает разноцветными огнями, освещающими проспекты, высотки, бутики. Никогда не была в столице. Все вокруг здесь выглядит дорого, пафосно и монументально: небоскребы, старинные архитектурные сооружения, дорогие машины, сверкающие витрины магазинов, площади, которые мне приходилось видеть раньше лишь на открытках. Красивый город. Кому-то он подарит возможности, кого-то вдохновит, а кого-то раздавит. Не всем везет одинаково.

Минуя пару кварталов, мы заезжаем во двор. Проехав через автоматические ворота, Вадим паркуется и выходит из машины. Я выхожу следом за ним и оглядываюсь вокруг. Три десятиэтажных здания ограждены резным металлическим забором. Фасад из декоративного камня, и с ажурной ковкой на балконах и террасах, во дворе газоны и какие-то неведомые экзотические деревья. Определенно жилой комплекс очень высокого уровня и жильцы в нем имеют достаточно высокий статус в обществе.

Бросаю взгляд на Вадима. Помню его совсем другим. В заношенном свитере, вечно небритого, разъезжающего по нашему небольшому городку на старой отцовской десятке и живущего с мамой в двухкомнатной хрущевке.

Он сильно изменился, как того и хотел — должность, большой город, деньги, статус. Не знаю, как у него вышло, как он всего этого добился, но я и не уверена, что хочу знать.

Вадим достает мой чемодан из багажника и ставит машину на сигнализацию.

— Идем. — Говорит мне, проходя мимо. — Сегодня переночуешь у меня, а завтра я сниму тебе квартиру.

Не скажу, что меня радует перспектива провести ночь в одном с ним помещении, но выбора у меня нет. Послушно плетусь следом.

Пройдя через просторный холл в подъезде, и поднявшись на лифте на седьмой этаж, вхожу за Вадимом в квартиру.

Автоматически загоревшийся свет открывает моему взору просторную кухню-студию с большим панорамным окном, через которое открывается завораживающий вид на ночной город. В комнате нет мебели, кроме дивана, служащего, наверное, своеобразным разделением между кухней и гостиной. Нерешительно прохожу вглубь, разглядывая все вокруг. Две спальни, большая ванная комната. Вся квартира выдержана в одном стиле с явно дизайнерским ремонтом и современной мебелью. Комнаты просторные и светлые. И ни единого яркого пятна. Это кажется мне странным. Я не так представляла себе уютное семейное гнездышко.

— Твоя семья не будет против? — Спрашиваю, снимая куртку.

— Я живу один. — Вадим разувается, снимает пиджак и небрежно бросает его на диван. Идет в спальню, но дверь за собой не закрывает.

— А твой сын?.. — Бросаю ему в спину, как будто без интереса, продолжая разглядывать интерьер.

— Он живет со своей матерью. — Откуда-то из-за угла отвечает Вадим.

«Со своей матерью». Интересно. Хмыкаю и поджимаю губы.

Не знаю, что за чувство вызывает во мне его ответ. Не помню, чтобы когда-то испытывала подобное. Хотя, постойте, это