Может, и правда был уже день и девчонок уложили спать днём? (Бред какой!) Он сел, свесил ноги и хотел уже спрыгнуть вниз, но тётя Марина оставила вязание и приложила палец к губам: не буди. На смартфоне сделалось два ноль пять… И тут до него дошло! Другой же часовой пояс, ну конечно! Сколько часов там разницы, мама говорила? Пять, кажется? Это получается, здесь семь утра? Наверное, так.

Он подумал, что, может быть, родители ещё не легли – они порой просиживали на кухне по полночи, – и уже стал набирать эсэмэску «доброе утро», но вовремя остановил себя. Вот гоблин! Какое утро, если они ещё не ложились?!

Из окна донёсся тихий свист. Он был глухой, как если подуть в горлышко бутылки, и совсем не походил на птичий. И ещё раз, и ещё. И делался всё протяжней, настойчивей.

Тётя Марина на цыпочках подошла к окну и выглянула. Сказала тихо и чуть удивлённо:

– Яна? Чего тебе?..

Ярослава как ошпарило. Так под окном свистела та красивая девочка?! Не может быть!

Ответа он не расслышал, но почему-то почувствовал, что Яна спрашивает про него.

– Он спит! – сказала тётя Марина с досадой.

Ярослав ловко и тихо спустился на пол, подскочил и горячо зашептал:

– И ничего я не сплю, я встал уже!

– Ох, ну как знаешь… – вздохнула тётя Марина. – Иди, раз так. Сапоги резиновые только в коридоре подбери себе! Там роса.

И Ярослава как ветром сдуло.

Яна топталась у крыльца, теребя оборки нарядного (но ужасно мятого, как корова жевала) белого платья. Её пышные кудри были собраны в хвост повыше правого уха. И всё равно она была красивая, очень-очень! В жизни Ярослав ещё не видел таких красивых девчонок. Подумал: вот бы ему на танцевальный конкурс такую партнёршу! Сразу бы первое место заняли, а если и нет, то «зрительские симпатии» уж точно. Он представил, как берёт её за руку и ведёт в центр праздничного зала и они по счёту начинают кружиться в медленном вальсе.

– А у меня знаешь что есть? – начала Яна безо всякого «здрасте».

– Что? – очнулся Ярослав.

– Вот! – Яна полезла в карман и выудила оттуда расписную глиняную птичку. – Сама сделала… Нравится?

– Н-н-нравится, ага… – От волнения Ярослав стал немного заикаться. Неужели правда сама сделала? Ничего себе! Вот это девчонка!

Птица была жёлтая, с огненными крыльями и хвостом, а вокруг шеи, точно бусы, тянулись белые крапины. Яна поднесла птичий хвост к губам и дунула со всей силы.

Из окна высунулась тётя Марина, зашептала сердито:

– Яна, ну я же просила! Ты сейчас мне всех перебудишь!

Яна сделала невинное лицо и улыбнулась, а птицу спрятала за спину. Глядя на неё, невозможно было не улыбнуться тоже, так что и Ярослав расплылся в улыбке, но тут тётя Марина скрылась, и Яна вдогонку показала ей язык и скорчила рожу.

– Да ну её! – сказала удивлённому Ярославу. – Вечно она всех учит! Ну так как? Нравится птица?

– Ага, очень! Ты её… правда сама?..

– Ой, ну разумеется! – Яна капризно повела плечом. – Ну так как, брать будешь?

– Брать? – растерялся Ярослав. Неужели она решила подарить эту красивую птицу ему?

– Ну да… Я недорого продам. Пятьсот рублей.

Повисла пауза. Ярослав стоял, глупо моргал и совершенно не знал, что ответить. Ему сразу пришло в голову много мыслей, они налезали друг на друга и рот открыть не давали.

– Ну, чего молчишь? – Яна начала злиться. – Всего пятьсот рублей – это не деньги!

– А у меня нету… – Наконец-то Ярослав снялся с паузы, но последняя мысль: «Ничего себе не деньги!» – в голове ещё крутилась.

– Нету? – Теперь растерялась Яна.

– Нету.

– Врёшь!

– С чего это мне врать? – возмутился Ярослав.

– А с того! Ты ж с Москвы! В Москве все богатые!

Ярослав хотел возразить, но слова почему-то опять застряли и не шли наружу, так что он только стоял и таращился, как последний дурак.

– Да ну тебя! – сказала Яна, запихивая птицу в карман. – В Москве все богатые и жадные – это каждый знает!

И она пошла прочь по тропинке, гордо тряхнув своим пышным золотистым хвостом. И только сейчас Ярослав обратил внимание, что она шагает босая, – белое платье, чёрные пятки. Очень красивая и о-о-очень странная девочка.

…Когда он вернулся в комнату, слегка озябший на утреннем ветерке, все уже проснулись: похоже, последний свисток, самый громкий, сделал своё дело. Олька сидела на горшке, развернув перед собой книжку с картинками, Олеся хмуро умывалась, тыча зубной щёткой за щёку и всем видом показывая, какое это мерзкое занятие, Оксанка скакала по комнате в трусах и майке – просто так, от избытка энергии, и, повторяя по мере сил её движения, в грудничковой кроватке подпрыгивал Олег, ухватившись за высокий бортик. Тётя Марина у себя в углу перекладывала глиняные фигурки.

Ярослав глянул на неё мельком – и застыл как вкопанный. В руках у тёти Марины была жёлтая птица в огненном оперении, совсем такая же, как у Яны.

– Мне кажется, их было тринадцать… – сказала тётя Марина рассеянно и ещё раз посмотрела вокруг. – Видимо, я ошиблась.

Ярослав шагнул поближе.

– Нравится? – спросила тётя Марина.

– Хорошая птица, – похвалил Ярослав солидно. – А откуда у вас… ну, столько много?

– Вылепила, откуда ж их брать ещё. – Тётя Марина с улыбкой протянула птицу Ярославу. – На, дунь. У неё красивый звук.

Ярослав дунул – ну точно как в бутылку!

– Это я делаю на продажу, а девочки мне помогают, – объяснила тётя Марина. – А ещё мы такие на мастер-классах учимся лепить, с детьми.

Тут у Ярослава, что называется, отлегло. Ну конечно! Яна слепила птицу на мастер-классе и теперь тоже хочет продать, как тётя Марина! Имеет право. Но всё равно какое-то беспокойство сидело внутри.

– Тёть Марин, а сколько такие стоят? – спросил Ярослав, постаравшись принять равнодушный вид.

– А тебе зачем? Домой, что ли, купить хочешь? Сувенир? Так я тебе и без денег подарю. Вот прямо эту забирай!

– Да нет, – замялся Ярослав. – Я не для того… а так…

– А он просто считать любит! Он же у нас математик! – встряла Оксанка и упрыгала к раковине. Стала торопить Олесю: – Ну что ты возишься?! Если так чистить, скоро все зубы вывалятся!

– Дура! – просто сказала Олеся, на мгновение вынув щётку из-за щеки.

– То есть ты прицениваешься из любопытства? – улыбнулась тётя Марина.

– Да! – радостно закивал Ярослав.

– Оптом я такие по двести рублей сдаю в сувенирную лавочку. Но там они, конечно, потом дороже стоят.

– Намного?